Sound of Metal / Звук металла
Режиссер: Дариус Мардер
В главных ролях: Риз Ахмед, Оливия Кук, Пол Раджи, Матьё Амальрик
6 ноября картину можно будет посмотреть в Москве на большом экране в рамках фестиваля «Амфест» Билеты смотрите здесь.
Небольшой, но эффектный дуэт Blackgammon играет сладж-металл для небольшой аудитории, ездит в скромные туры и особых амбиций не демонстрирует. Их локальный успех держится в основном на ярком скрим-вокале фронтвумен Лу (Оливия Кук), а ее коллега, близкий друг и любовник Рубен (Риз Ахмед), с которым они вместе прошли через наркозависимость, скорее просто получает кайф, каждый раз оглушая публику свой молниеносной барбанной партией.
В разгар одного из концертов он неожиданно понимает, что глохнет. Так начинается борьба Рубена за любимое дело — как и полагается, через превозмогание, которое обещает вернуть ощущение уникальности, статуса-кво и жизненно необходимую для него остроту слуха.
Изначально картину о барабанщике-металлисте в беде должен был ставить знаменитый американский сентименталист Дерек Сиенфрэнс. Причем, как и подобает потенциально трогательному фильму, — по реальной истории группы Jucifer. Кроме того, планировался докуфикшн (реальные музыканты изображают на экране уже пройденный этап жизни). Но в итоге проект не удалось запустить, и история отошла начинающему режиссеру Дариусу Мардеру, который известен по работе над сценарием к лучшему фильму Сиенфрэнса «Место под соснами». И то, что могло стать сопливой историей о неоправданных надеждах (как, к сожалению, было в последней картине Дерека), обернулось изящным дебютом, одним из лучших в этом году.
Поначалу кажется, что зрителей ждет история в духе «Одержимости», но более жесткая и хлесткая, благо музыкальный жанр располагает. Однако тяжелые звуки металла пропадают вместе со способностью героя их воспринимать, а дальнейшее развитие событий не сулит зубодробительного драйва. Вместо всего крутого панковского и ожидаемо громкого режиссер готовит всех к шокирующему смирению с холодной правдой: глухота — это отсутствие привычного звука, а не слуха, темпа и тем более смысла. Хотя для Рубена это означает именно потерю смысла.
Variety
Его больше волнует возвращение к прежней звонкой матрице жизни, нежели адаптация под новые условия. Благо, в наше время проблемы со слухом частично решаемы имплантами, а не только изучением языка жестов. Но для него потерять остроту слуха — принять поражение и слезть с еще одной зависимости. В сущности, этот страх потерять комфортную стабильность, страх начинать слушать, а не слышать, — своего рода первые признаки консерватизма.
Однако киноязык Мардера от консерватизма далек. Режиссер вовлекает зрителя в ситуацию главного героя: звук постепенно становится все тише и тише, а язык жестов и живая речь поначалу одинаково непонятны. И длится это до тех пор, пока фильм не вырабатывает свой собственный язык, который вообще не нуждается в звуке. Это редкий пример кино, которое остается кристально ясным, даже если звучит на непонятном вам языке.
Variety
И такой чужеродный звук, уже в финале, услышит и сам Рубен, придя с ушным имплантом на праздничный семейный ужин Лу. Слова и звуки станут более различимы, какофония начнет обретать структуру, а вот смысл потеряется. Обеспеченная интеллигенция будет небольшими группами обсуждать главные насущные проблемы в мире, а Лу ненадолго поменяет амплуа панк-металистки на скромную и высокодуховную папину дочку.
Этот мир очевидных привилегий потеряет для Рубена какое-либо значение и останется лишь назойливым шумом в его ушах, который он так остервенело старался возвратить. Звук металла тоже, к слову, вернется, но теперь это будет реальный металл, искуственные помехи в имплантах. А вот ощущение уникальности он безвозвратно потерял — но это и есть его новый дар.
