Карантинная весна — непростое украшение. Домашний режим располагает к дрейфу на стримингах и торрентах в поисках кое-чего совершенно иного, поэтому неудивительно, что новый выпуск рубрики о сетевых новинках выходит в deluxe edition: аж 21 фильм. В программе — нашумевшая «Платформа», возвращение Луи Си Кея, оргия в лесу от Альберта Серра, скандальная «Раскрашенная птица» и многое другое.
Прошлый выпуск рубрики можно почитать здесь.
Clemency / Помилование
реж. Чинонье Чукву
Тюремная надзирательница Бернадин (Элфри Вудард), напоминающая скорее безэмоциональную оболочку прежней себя, давно свыклась с мыслью, что ее брак вот-вот развалится. Назвать работу отдушиной язык никак не повернется: она приводит в исполнение смертные приговоры и наблюдает, как заключенные медленно умирают на глазах у семьи. Страшная процедура для нее сводится к формальным вопросам о последнем ужине, молитвах, дальнейшей судьбе тела и уверенному кивку в сторону врача, который вводит смертельную инъекцию. Привычный уклад меняется с приездом нового заключенного — возможного убийцы полицейского в ожидании помилования, который заставляет Бернадин вспомнить, что такое эмпатия.
Фестивальный успех часто играет с фильмами злую шутку — прошлогоднее «Помилование», отмеченное главным призом «Сандэнса», с января лежало на полке в ожидании сезона наград. В итоге «возможный фаворит» вышел только под Рождество, провалился в прокате и пролетел мимо большинства значимых наград. Кто бы мог подумать, что люди не захотят смотреть сухую психологическую драму о смертном приговоре в праздники! «Помилование», конечно, не заслуживало такой участи — выйди фильм в более удачное время, о нем бы точно узнавали не из подборки слитого за прошлый месяц, а по новостям с лауреатами премий и списков лучшего за год.
Работа Чинонье Чукву продолжает прошлогодний тренд фильмов и сериалов о ложно обвиненных и встает в один ряд с медитативной притчей о подвиге маленького человека «Тайная жизнь», академичной судебной драмой о правосудии «Просто помиловать» и одой человеческой стойкости «Когда они нас увидят». «Помилование» теряется на их фоне, но все равно заслуживает внимания: это такое скромное и в отдельных эпизодах неуклюжее кино, которое, однако, напоминает о вещах, которые часто забываются. Под маской палача скрывается такой же человек, сломленный и ранимый.
End of the Century / Конец столетия
реж. Лучио Кастро
«Конец столетия» — один из самых громких режиссерских дебютов прошлого года, обласканная критиками гей-драма. Это история суточной интрижки двух мужчин в Барселоне — аргентинского поэта Очо и испанского режиссера Хави, которые, попивая на крыше вино после секса, понимают, что уже встречались, причем в той же Барселоне, ровно 20 лет назад.
Фабульно фильм Лучио Кастро напоминает «Уикенд» Эндрю Хэя: двое мужчин встречаются, проводят вместе немного времени и расстаются. Правда, если британец делал ставку на реализм и документализм — зритель наблюдал за тем, как развиваются отношения героев в течение выходных — то аргентинец разбавляет происходящее флэшбэком, а потом и вовсе уходит в фантазию одного из героев. По структуре получается практически трилогия «Перед…» Ричарда Линклейтера, сжатая до удобных 85 минут, но с такой же силой разбивающая сердце.
Вообще «Конец света» — это еще и редкий в последние годы фильм, в котором геи просто живут: не задумываются о своей сексуальности и не делают каминг-аут, а ходят по музеям и фотографируются на фоне прекрасной Барселоны. Просто лаконичная и эротичная история о двух мужчинах, которых судьба вновь свела, чтобы они окончательно расстались.
Sincerely, Louis C.K. / Искренне ваш, Луис С.К.
реж. Луис С.К.
Человек, вышедший за грань общественной этической нормативности, выбрался оттуда похороненный заживо. Комика Луи Си Кея осудили за предложения женщинам посмотреть, как он мастурбирует — однажды его не так поняли и увидели то, чего видеть не желали. Уголовного преследования жалкий дрочила не заслужил, но публичному остракизму подвергся.
С новым спешлом Си Кей вернулся безо всяких контрактов с любыми дистрибьюторами и уж тем более с Netflix, продает его на личном сайте по 7 баксов — кому он теперь нужен, кроме себя. Эта вновь обретенная неизвестность его освободила. Луи теперь проверяет на прочность не себя — в смысле, договоренностями с корпорациями, которые его явно нагибали в плане содержания выступлений (это особенно заметно по Louis C.K. 2017) — а зал, который пытается даже шокироваться злобно-хитроумными шутками про инвалидов, неиспользование табуированной лексики (в случае выражения «умственно отсталый») и лицемерие социума по этому поводу. Другой важный лейтмотив свежего материала — смерть матери Луи, по которой он не служит публичной панихиды, напротив, будто бы легко рассуждает о том, что никогда так не узнает, сколько же у нее было половых партнеров при жизни, но надеется, что ей было достаточно.
Одно из самых любопытных течений в мировом кино, которое пока, впрочем, только зачинается (спешл «Искренне ваш, Луи С.К.», кажется, первый в этой волне), — это волна backlash, обратная реакция плакатных злодеев #MeToo, их попытка объясниться. Прощать их не обязательно (тем более, что Си Кей, кажется, и не чувствует вины, как бы ощущая, что дрочке отдал все сполна), но и выслушать их — не преступление. Кроме Си Кея и нескольких других, никто другой не сможет рассказать нам о том, что переживает человек, чью карьеру ломает не провал и даже не тюрьма. «Искренне ваш, Луис С.К.» — упоенная самоэпитафия, явка с повинной плохого человека, который осознает свою несвятость и даже наслаждается ею. Лучший спешл самого техничного англоязычного комика за долгие годы — малое утешение для униженных и оскорбленных, не та кара, которой они хотели, но та компенсация, которую они заслуживают.
Tigertail / Хвост тигра
реж. Алан Янг
Скромная притча Алана Янга о жертвах иммигранта, приносимых во имя американской мечты для последующих поколений, кажется, выросла из одного эпизода «Мастера не на все руки» за его же авторством. Но если в сериале о таких же новых американцах эта больная тема проговаривалась слегка в комедийном ключе, то полный метр старается уделить этому чуть больше внимания, делая акцент не на достижениях посредством пота и крови, а на утратах.
Несмотря на семью, дом и достаток, главный герой, родом из маленькой тайваньской деревушки, не может не замечать ужасную и впечатляющую иронию момента. В бесконечной борьбе эгоистичного и амбициозного с чувственным и духовным, первое побеждает пока безукоризненно — американская мечта взяла вверх над тайваньской.
Temblores / Дрожь
реж. Хайро Бустаманте
Прямиком из небытия, минуя гватемальский полупустой дорожный трафик, Пабло возвращается к семье в собственную резиденцию, еще не осознавая, что его грехопадение стало предметом публичного осуждения. Отцу семейства грозит изгнание, ибо его жизнь теперь противоречит евангельскому учению, а прощение можно получить только путем исцеления. Единственное, что прерывает звонкий плач разочарования и смущение в доме — небольшой, но ощутимый толчок землетрясения, очень характерный для здешних мест, но в нужный момент превратившийся в знак божественного негодования, способный разлучить Пабло со своей семьей.
Для Хаиро Бустаманте, одного из самых перспективных режиссеров последних пяти лет, очень важно удержать главную вводную интригу хотя бы в первой трети фильма, оставив зрителя в недоумении и замешательстве. С другой стороны, неважно, открывает зритель ее самостоятельно или, как положено, в назначенный час — происходящее становится только загадочнее, несмотря на тривиальный для современного кино конфликт. Загадка, почему цивилизованное общество все еще слепо верит в социальные институты, иерархии и священные законы мироздания, тревожит даже меньше, нежели причина противоестественной тяги главного героя к семье, которая унизительно его отвергает. Хотя причина, очевидно, в священном для человека (и Пабло в частности) облике семьи. Ее отсутствие — все равно что отсутствие осмысленного существования и веры — порождает в большинстве неумолимую дрожь.
Liberté / Свобода
реж. Альберт Серра
Главный, возможно, скандал прошлогоднего Каннского кинофестиваля, один из самых мерзких и в то же время идейно интересных фильмов последних лет. «Свобода» Альберта Серра — картина, которая одной левой уделала триеровский рекорд 2018 года по количеству зрителей, вышедших из зала (150 человек против одной трети второго по вместимости зала фестиваля).
Концептуально это экранизация либертенских представлениях о первостепенности гедонизма и сексуального нигилизма в угоду пуританским правилам и общественным-религиозным нормам, ограничивающим естественные человеческие желания. На деле — 130-минутная ночная оргия, в которой проститутки вместе с французской и немецкой знатью 18 века используют все возможные БДСМ-практики, лижут друг другу все известные дыры, до крови хлестают задницы и практикуются в выдумывании самой извращенной секс-сцены. Морали больше нет — зритель из вуайериста превращается в полноценного участника гулянки.
Словом, доброе кино от хорошего человека. Берите на заметку!
The Twentieth Century / 20-й век
реж. Мэттью Ранкин
Участник Берлинале этого года, которого в Москве даже умудрились показать на большом экране в рамках ошметков с барского стола «Духа Огня». 1899 год, Канада (которая выглядит так, будто ее красиво нарисовали на синем картоне), выборы премьер-министра. Похожий на молодого Гэри Олдмана кандидат Уильям Лайон Макензи Кинг кладет на алтарь политической гонки свою жизнь. Ради желаемой должности он постоянно слушает манипулятивные речи свой явно психически нестабильной матери, отфутболивает невесту (хорошую девушку) и борется со своей страстью к мастурбации (в том числе с помощью магического кактуса).
Очевидно, что Мэттью Ранкин как-то иронизирует над историей родной страны, но сюжет в принципе универсальный — амбициозный человек уезжает на собственном эго прямиком в Ад. Картину за счет безумной стилистики и абсурдного чувства юмора многих тянет описывать как сон собаки, умирающей от кислородного голодания, но если это и включение из параллельной реальности, то дверь в нее находится где-то совсем недалеко. Дежурные сравнения с Мэддином вполне легитимны, но панковский задор и какой-то странный, несовпадающий с довольно агрессивным содержанием наив, также отсылает к «гениальным дилетантам» типа группы Der Plan (у них даже кактус похожий в клипе есть).
The Hunt / Охота
реж. Крэйг Зобел
Авторская комната сериала «Хранители» удачно съездила на каникулы, по возвращению получив гордые mixed reviews и черную метку от Дональда Трампа, обвинившего причастных к картине в раскачивании лодки и расизме. В «Охоте» и правда важен политический контекст, но фильм прекрасно работает и без него — это изобретательное, пусть и без особого изящества, упражнение в жанре «сдохни или умри».
Сюжет ехидный: 12 человек просыпаются на лесной опушке, и в поле каждый колосок голосит о том, что скоро всем хана. Рядом обнаруживается большая коробка, внутри которой — оружие разной степени внушительности. Участники неловкого банкета разбирают подарки, и на них тут же начинается охота. Большинство креативно умирает почти сразу (приз зрительских симпатий здесь уходит Эмме Робертс), но парочка везунчиков кое-как спасается — среди них гениально поджатыми губами выделяется некая Кристал (Бетти Гилпин, похожая на старшую сестру Джоди Комер).
«Охота», конечно, рождена, чтобы бесить, причем не только Трампа и ему сочувствующих: обманчива простая и дьявольски эффектная, она наглядно показывает, что без разницы, на какой ты стороне, когда дело касается вопросов банального выживания. Нет белого и черного, есть только разные оттенки серого — как завещал набивший оскомину Оруэлл, к которому тут тоже достаточно отсылок. Плевать, что за душой у Кристал, которая в конце вступает в зрелищную и при этом жутко смешную схватку с биг-боссом — получив власть, она все равно займет то место в иерархии, которое полагается победителям. Да, отчасти «Охота» и про это, про систему социальных ступенек, восхождение по которой, впрочем, не гарантирует того, что рано или поздно обладатель привилегий не сдохнет бесславно на дорогой кухне. Кроме прочего, Линделоф и Кьюз написали одну из самых остроумных и злых фем-сцен года, где Кристал, наводя оружие, спрашивает у очередной кандидатки на тот свет, дает ли ее биологический пол право не получить пулю в лоб.
Crip Camp / Лагерь калек
реж. Джеймс Лебрехт, Николь Ньюнэм
Мишель и Барак Обама представляют: документальная лента о легендарном лагере «Дженед», где люди с инвалидностью могли чувствовать себя комфортно и свободно. На такие проекты принято лепить ярлык «духоподъемный», тут все так и есть — довольно впечатляющие архивы постоянной борьбы за лучшие условия вполне способны отрубить на пару дней желание жаловаться по мелочам.
В общем-то, это традиционный док на Netflix, где история важнее формы. Сюжет, конечно, не Tiger King, но мощных моментов хватает: от самого лагеря, где действительно удалось создать уникальный мир равенства, любви и взаимной поддержки до непоколебимого упорства активистов, которые устраивали изнурящие митинги ради вменяемых инциатив для людей с ограниченными возможностями. Фильм красиво вышел в год 30-летия закона, запрещаюшего дискриминацию по признаку инвалидности, получил приз зрительских симпатий на «Сандэнсе» (показательно) и, вероятно, будет в лонг-листе «Оскара», если он вообще случится. Фильм слишком аккуратненький, слишком упивающийся своей важностью, но трогательный и местами смешной — не must see, но хороший вариант для просмотра с родителями или кем-то, кому срочно в голову нужно посеять разумное, доброе, вечное.
Big Time Adolescence
реж. Джейсон Орли
Мо — типичный флегматичный подросток без друзей, особых симпатий со стороны противоположного пола, но не обделенный любовью родителей. К сожалению или счастью, все меняется, когда в его жизни появляется свой дворовый инфлюэнсер Зик — типичный bad boy, обитающий в каждой стране, городе и районе мира. Их отношения из «друга подруги телки брата» быстро перетекают в братские, а из-за марихуаны — и вовсе в деловые, пока, как принято, не начинаются проблемы.
Все проблемы эти, к слову, тоже детские и простецкие: исключение из школы из-за клятой марихуаны, неправильная расстановка приоритетов в пользу денежного обогащения, донжуанство, — но в этой маленькой картине с ярлыком coming-of-age и отсылками к стендап-комедии (все же Пит Дэвидсон у нас теперь комик) важно другое. А именно, с какой болезненной точностью здесь отмечена проблема вечно юных, вечно перспективных, молодых людей. Тех, кто слишком рано осознал собственный потенциал, тех, про которых еще со школы говорили «ну вот умный, но что-то всегда мешает». Тот редкий фильм, что, безусловно, скорее про «антагониста» Зика (на роль которого Пит Дэвидсон подходит идеально, надо признать) и его трагичную судьбу, за которой потому наблюдать интереснее, чем за Мо, у кого по глазам видно, что все грабли перед ним разные, да и временные. От того невыносимо и душераздирающе смотрится заключительная сцена, где камера, все больше отдаляясь, мчится в будущее, оставляя вечно крутого Зика курить косяк на бордюре.
El hoyo / Платформа
реж. Гальдер Гастелу-Уррутия
Долговязый Горенг просыпается посреди четырех серых стен. Он попал в многоуровневую тюрьму под названием Дыра, в центре которой находится постоянно движущаяся платформа с едой. Вместе со своим сокамерником — пузатым циничным стариком Тримагаси — он застрял на удобоваримом 47 этаже, до которого еще добираются объедки с первых ярусов. Однако через месяц все поменяется: зэков могут отправить на тот этаж, где еда — настоящая редкость.
Новый испанский триллер, который можно посмотреть на Netflix, не скрывает своей копеечной метафоричности, а порой даже слишком назойливо пытается показать зрителю все издержки социального неравенства. На верхних ярусах обитают эгоистичные дураки, не знающие меры и сжирающие половину заветного шведского стола. На нижних — изголодавшиеся, морально разложившиеся люди, готовые убить ради куска мяса. Концепт герметичной «Платформы» по крайней мере идейно исчерпывает себя еще на середине и вряд ли преподнесет какие-то сюрпризы.
Зато, смирившись с тем, что старая песня о капитализме и обществе потребления оставшиеся полтора часа продолжит играть на репите, смотреть «Платформу» становится гораздо проще. История известна заранее, но вот нюансы — не совсем. Интереснее здесь ощущать нарастающую тревожность и наблюдать за тем, как каждое убийство в Дыре становится жестче предыдущего. Каннибализм, фекалии и много крови здесь заменяют здравый смысл и оригинальный взгляд на общество. Может быть, не этого ожидали люди, которые искали в «Платформе» адекватный социальный месседж, но созерцание дикостей Дыры, честно говоря, оказывается даже более упоительным зрелищем.
Blow the Man Down / Поднять паруса
реж. Бриджет Паларди, Даниель Кради
Две сестры, Мэри Бэт и Присцилла, выросшие в сером рыбацком городке, хоронят мать. Единственное, что она оставила им после смерти — гигантские долги, развалюху-дом и семейный магазинчик. Мэри Бэт, которая всю жизнь планировала поскорее распрощаться с этим местом, но не могла бросить родственницу, выходит из себя и направляется прямиком в бар. Там она встречает симпатичного альфа-самца, садится с ним в машину, но на финишной прямой начинает подозревать что-то неладное. Между ней и уже не таким обаятельным незнакомцем завязывается драка, из которой девушка выходит победительницей. Итог для нее, правда, все равно неудачный: труп парня лежит посреди пристани, а все улики легко приведут к Мэри Бэт, поэтому она звонит сестре и просит помочь ей избавиться от тела.
«Поднять паруса» — своего рода знакомая линчевская история о страшных тайнах маленьких городков. Преступление Мэри Бэт становится отправной точкой расследования, в котором примут участие копы, девушки легкого поведения, пенсионерки и две сестры. Интрига здесь, конечно, проще некуда, и насмотренный зритель наверняка предскажет исход событий еще на середине, но дебютная работа двух американских инди-режиссерок Бриджит Сэвэдж Коул и Даниэль Круди не совсем о детективных перепитиях. Это скорее эстетский бульварный палп, в центре которого оказываются не сюжетные хитросплетения, а причудливые персонажи. Хозяйка борделя в исполнении той самой характерной актрисы Марго Мартиндейл, полицейский, вроде бы испытывающий чувства к одной из сестер, — словом, запоминающихся героев тут хватает.
Но главное — то, насколько трепетно режиссерки работают с визуальной составляющей своей первой работы. «Поднять паруса» это кино, собранное из множества знакомых жанровых мотивов, но именно изобретательная съемка на пленочную камеру создает нужный легкомысленный флер старой городской легенды в теплых тонах. Ее вроде и слышали все, кто только мог, но на этот раз мастерство рассказчиков заставляет ощущать себя так, будто впервые узнаешь о злоключениях провинциалов, потерявших всякие моральные ориентиры. Не хватает только русалок и теорий заговоров.
Days / Дни
реж. Цай Минлян
«Дни» Минляна — еще один эксперимент из программы Берлинале, который неминуемо вызовет массу споров. По крайней мере, работу с киноязыком он проделывает внушительную.
История любви двух мужчин рассказана почти без слов (а если они и есть, то субтитры к ним в комплекте намеренно не прилагаются), через долгие статичные планы без динамики сюжетной, но с динамикой эмоциональной. Собственно, отсюда и название: «Дни» показывают лишь их короткую встречу с чувственным эротическим массажем, а до и после этого оставляют героев в обыденности, наедине с самими собой.
Десятиминутная сцена готовки обеда или молчаливого рефлексирования на кровати для зрителя, не привыкшего к такой дотошной созерцательности, может стать настоящей пыткой. Впрочем, почему-то кажется, что Минлян мог бы без проблем снять еще один час материала.
The Painted Bird / Раскрашенная птица
реж. Вацлав Мархоул
«Раскрашенная птица» — жестокое кино жанра warsplotation (если этого жанра не существует, его стоило ради «Птицы» придумать) о еврейском парне, который своими глазами (а иногда и чужими, вырванными) наблюдает за различными зверствами во время Второй мировой войны.
Как и в случае с другими фестивальными фильмами, с которых табунами сбегала пресса из-за гипернасилия, грязи и мерзости — триеровский «Джек» или «Золотая перчатка» — ничего такого в картине Вацлава Мархоула нет. Все ударные моменты вроде секса с козлом, изнасилования бутылкой или выковыривания глаз ложкой сняты очень аккуратно (идентичный момент с глазом и ложкой намного страшнее был, например, в совсем нестрашной «Утопии»).
Вместо ужасов войны — набор садистских анекдотов, насилие в которых настолько гипертрофировано, что воспринимать его близко к сердцу никак не получается: впрочем, переозвученные голливудские актеры в роли польско-чешских крестьян и комично вставленный «крик Вильгельма» в одной из батальных сцен прозрачно намекают, что никакой «сердечности» и не подразумевалось. И на самом деле это все — изобретательный эксплуатейшн, где война — абстракция, жизнь — (не)веселый карнавал, а человек человеку — kurwa.
Seven Stages to Achieve Eternal Bliss By Passing Through the Gateway Chosen By the Holy Storsh / Семь ступеней к вечному блаженству проходят через врата, выбранные святым Сторшем
реж. Вивьено Кальдинелли
«Семь шагов к вечному блаженству через священные врата Святого Сторша» — тот случай, когда название фильма говорит о нем больше, чем любое описание сюжета и все рецензии мира. С таким насмешливо-неповоротливым именем сейчас может существовать только инди-кино с большой буквы «И»: обаятельное, неидеальное и нелепое, но полностью осознающее свою неидеальность и нелепость. Понятно, почему на столь малозаметный проект подписался Тайка Вайтити — кажется, что-то такое новозеландский режиссер вполне мог бы снять сам, родись он на другой стороне Тихого океана.
Не зря ему в картине отводится роль персонажа-наблюдателя: давно уже мертвого лидера культа, аура присутствия которого, тем не менее, не отпускает квартиру главных героев. Он здесь — катализатор всех бед, начавшихся задолго до начала фильма, и он же идеологический центр истории. Как только книга Сторша попадает в руки Пола и Клэр, как только первые фанаты забираются в их ванну, догадаться о дальнейшем развитии сюжета становится совсем не трудно. Но это не значит, что нельзя получить удовольствие от просмотра.
Подробнее читайте в нашей рецензии.
The Roads Not Taken / Неизбранные дороги
реж. Салли Поттер
«Неизбранные дороги» — новый фильм Салли Поттер, вернувшейся в Берлин после принятой на ура в 2017 году «Вечеринки». Эль Фаннинг играет дочь Хавьера Бардема и Лоры Линни, и хотелось бы, чтобы этого было достаточно для счастья, но нет.
У героя Бардема Лео психическое заболевание — оно не называется вслух, но выглядит как деменция. Он живет одновременно в трех временах: прошлое в Греции и Мексике выглядит ярким, настоящее в Нью-Йорке — мрачным. При этом воспоминания постепенно начинают путаться как между собой, так и с реальной жизнью, и это приносит немало проблем дочери и бывшей жене. Дочь, в отличие от бывшей жены, терпеливо поддерживает отца и проводит с ним много времени, но при этом, естественно, страдают остальные аспекты ее жизни.
Фильм является автобиографичным для Салли Поттер — в течение нескольких лет она ухаживала за страдавшим от деменции братом до самой его смерти. Все действие ленты укладывается в один день, но провести его без скорой и полиции не получается. Мысль проста: важно, чтобы рядом был кто-то, кто постарается удержать ускользающую реальность и будет делать выбор в пользу тебя. К сожалению, именно этой устойчивой опоры фильму и не хватает: происходящее слишком напоминает бредовый сон, и сопереживать героям, про которых мы узнаем слишком мало, возможности нет.
Never Rarely Sometimes Always / Никогда, редко, иногда, всегда
реж. Элиза Хиттман
В своем третьем фильме (после «Похоже на любовь» и «Пляжных крыс») Элиза Хиттман продолжает слушать тех, от кого обычно все отмахиваются: подростков в трудных ситуациях (впрочем, переходный возраст и есть одна большая трудная ситуация). Отэм растет в типичной дисфункциональной семье, состоящей из любящей, но уставшей от жизни матери, ее крипового бойфренда и младшей сестры. Ведущие женские роли отданы исключительно талантливым дебютанткам. Скайлер Талии Райдер выглядит более яркой личностью, именно она в самые тяжелые моменты умудряется разрядить обстановку фокусом или шуткой. Но сдержанная Отэм в исполнении Сидни Фланиган понимает, что, несмотря на поддерживающие факторы, она пройдет через это в одиночку: ключевые эмоциональные акценты фильма ложатся именно на ее плечи.
Картина очевидно бьет в больную точку недавней американской повестки с полным запретом абортов в нескольких штатах и дает подробное представление о печально известной американской системе здравоохранения. Но если заменить названия институций и пару географических названий, эту историю легко перенести, например, в Россию с никогда не прекращающимися предложениями различных фриков конституционно запретить аборты, вывести аборты из программы ОМС или региональными сообщениями о том, что медработников, отговоривших женщин от операции, будут поощрять деньгами.
Подробнее читайте в нашей рецензии
Homeward / Домой
реж. Нариман Алиев
Фильм-дебют 26-летнего украинского режиссера Наримана Алиева «Домой» рассказывает историю отца Мустафы, которому отдают тело его старшего сына Назима, погибшего в Донбассе. Вместе с младшим сыном Алимом они едут в сторону оккупированного Крыма, чтобы на родине провести похороны по всем мусульманским традициям.
В фильме не говорят «Донбасс», не упоминают названия города, из которого отец забирает тело сына, но мы точно понимаем, где происходят действия. Зрителю показывают индексированные российские номера в багажнике, а главный герой на удивленный взгляд полицейского, восклицает: «А ты попробуй выжить в России с украинскими номерами и украинским паспортом!»
История крымско-татарской семьи близка режиссеру, и через непростое путешествие из Киева в Крым Алиев пытается рассказать зрителю о том, как политическая ситуация отразилась на жизни крымских татар, не скатываясь при этом в морализаторство. Наоборот, он аккуратно, выдерживая такт, создает объемную, полную разных оттенков картину, добавляя детали сельской местности и вплетая в диалоги местных жителей украинскую, татарскую и русскую речь.
Wendy / Венди
реж. Бен Зайтлин
Снятая на Антигуа (остров в Карибском море) «Венди» явно наследует истории про Питера Пэна — по духу и некоторым сюжетным деталям. В этой драматической сказке речь идет о девушке, которую похитили и вывезли в иную экологическую систему, где люди живут племенами и борятся за некую магическую пыльцу, отменяющую связь между процессом старения и временем (что-то в этом, конечно, есть и от Филипа Пулмана). Сценарий фильма Бен Зайтлин написал вместе с сестрой Элизой.
Дебютный фильм Зайтлина «Звери дикого Юга» был отмечен «Золотой камерой» в Каннах и получил четыре номинации на «Оскар». Его вторая картина пока идет скромнее — mixed reviews: противники пеняют на отсутствие новизны и обесточенность, те, кому лента понравилась, хвалят ее за визуальную составляющую и умение Зайтлина работать с темой детства.
Однажды в Трубчевске
реж. Лариса Садилова
Второй (вместе с «Дылдой») российский фильм, представленный на прошлогоднем Каннском кинофестивале, — пасторальная трагикомедия Ларисы Садиловой «Однажды в Трубчевске». Формально это смесь «Любовного настроения» Вонга Кар-Вая и любой мелодрамы с канала «Россия 1» — деревенский адюльтер между швеей-рукодельницей и дальнобойщиком, который носит штаны-бриджи и ест пельмени с хлебом и губит соседние семьи. Но очередной юбилей Дня Победы возвращает все на свои места.
Сюжетное неуклюжее, плохо сыгранное, зато доброе, наивное кино с забавными бабушками, которые крадут каждую сцену фильма. А вообще хочется просто верить, что это любовная кинооткрытка родному для Садиловой месту, которая позволит ей встать в один ряд с великими: Мехико 70-х в «Роме» Куарона, Лос-Анджелес 1969-го в «Однажды.... в Голливуде» Тарантино и вневременной Трубчевск в «Однажды в Трубчевске» Садиловой. Красиво!
O que arde / И придет огонь
реж. Оливер Лаше
Вероятно, самый недооцененный — или, по крайней мере, незамеченный российской прессой — фильм последних (главное, чтобы не вообще последних) Канн. Испанская картина от француза Оливера Лаше о простом сельском работяге, который отсидел два года за поджог и теперь вернулся в родные края, где все до сих пор глядят на него косо: авось, еще чего-нибудь подожжет.
Лаше ставит в центр фильма — и выносит в его название — образ стихии. «И придет огонь», намеренно или нет, сам действует стихийно. Это киноощущение, поэтическое осмысление темы материальности предубеждений, которое смотрится по-странному комфортно: его полтора часа проносятся как пятнадцать минут. Финальная сцена — один из главных моментов «а как они вообще это сняли?» в истории новейшего кино.
