26 апреля в российский прокат вышел фильм «Лицо» — остроумная трагикомедия о парне из польской глубинки, который после серьезной травмы и последующей трансплантации лица ищет свое место в мире. Картина стала одним из самых ярких событий Берлинале-2018 и оказалась очередным успехом в карьере завсегдатая крупных фестивалей Малгожаты Шумовской.
Мы поговорили с Малгожатой о проблемах польского (и не только польского) общества, сексизме и смелости в работе над фильмами.
Ваш фильм отличается очень колоритным изображением польской деревни, ее быта, людей. Скажите, вы сами росли в подобном месте или же брали вдохновение откуда-то извне?
Сама я родилась и всегда жила в городе, но в детстве мы часто с родителями ездили летом в деревню. Я провела в ней немало времени, поэтому да, фильм основан и на моем опыте тоже.
К тому же я делала несколько документальных фильмов про похороны и другие ритуалы польской деревни, делала короткометражку про одну деревенскую семью, снимала там [в деревне] художественный фильм с актерами-любителями. Так что я немало знаю про польскую провинцию.
В «Лице» есть один очень интересный операторский прием — в некоторых сценах часть кадра как бы «замылена», а в фокусе лишь очень узкая область изображения. Как вам пришла идея использовать подобный прием и какова, на ваш взгляд, его роль?
Наш оператор и по совместительству со-сценарист Михал Энглерт пытался добиться очень своеобразного результата — он хотел, чтобы «Лицо» смотрелось и чувствовалось как сказка. Ведь это больше миф, аллегория, а не только реалистичное изображение Польши и ее деревни. Что-то вроде разбитого зеркала, такое нарочно деформированное изображение. Мы пытались сделать историю метафоричной, а не стремились к, так сказать, репортерскому тону.
Поэтому Михал принял решение использовать старые объективы — так называемые шифт-объективы, которые позволяют достигать подобного эффекта прямо во время съемок. Это решение оказалось крайне важным для фильма, потому что мы смогли направлять взгляд зрителя на нужные нам участки кадра.
Два ключевых для фильма эпизода — стройка статуи Царя-Христа и первая в Европе трансплантация лица — вполне реальные события, но никак не пересекающиеся. Почему в своем фильме вы решили их связать?
Сам фильм никогда не задумывался как документальный или основанный на реальных событиях. Он лишь вдохновлен тем фактом, что такие события произошли в Польше, и никакого отношения к реальным людям и их историям не имеет.
К тому же мне стало любопытно, почему никто в кино еще не обращал внимание на то, что в Польше стоит самая большая статуя Иисуса Христа. Каким-то образом мы оказались первыми, кто показал ее в фильме. Мне кажется, в этом есть некий парадокс — в том, что у нас стоит такая статуя.
Вдохновлялись ли вы какими-то другими фильмами при создании «Лица»?
Нет, я так не думаю. Я люблю кино и смотрю много фильмов — по большей части, артхаусных — но вместе с тем, как я становлюсь старше (и как режиссер в том числе), я пытаюсь искать свой собственный стиль. И теперь мне интереснее черпать вдохновение из, например, живописи, чем из каких-то конкретных фильмов.
Линн Рэмси недавно рассказывала, что женщине-режиссеру гораздо сложнее на съемочной площадке, потому что если мужчина ведет себя жестко, то его считают гением, а если женщина так поступает, это воспринимается как неадекватное поведение. Были ли у вас подобные проблемы на съемках и чувствуете ли вы благоприятные изменения для женщин в индустрии?
(Прежде, чем Малгожата успевает ответить на вопрос, в ее комнату вбегает маленькая дочь и начинает что-то просить у мамы. Малгожата пытается объяснить дочери — сначала на английском, затем на польском — что не может удовлетворить ее просьбу, так как занята интервью).
Вот вам и ответ. Женщинам очень тяжело быть режиссерами, потому что приходится одновременно быть еще и матерями (смеется). Нет, но если серьезно, женщинам действительно гораздо сложнее. Мне требуется гораздо больше напряжения и силы, чтобы быть режиссером, чем многим моим коллегам. В начале карьеры никто не воспринимал меня всерьез. Даже пару лет назад я чувствовала себя изгоем на фоне коллег, они не знали, как относиться ко мне и моей карьере. Женщинам-режиссерам приходится быть гораздо строже, жестче, чем их коллегам-мужчинам, и из-за этого на площадке часто создается нездоровое напряжение. Потому что тебе постоянно приходится доказывать. Доказывать, что, несмотря на то, что я женщина, я могу быть хорошим режиссером.
И, естественно, эти сексисткие шутки, которые окружают тебя всю карьеру, и которые ты, конечно, игнорируешь. А что еще с ними делать? Так что да, это сложно. Очень-очень сложно. Я согласна со всем, что сказала Линн Рэмси.
Можно ли считать кризис идентичности главного героя рифмой к той же проблеме всего польского общества?
Да, потому что частично это история о польском обществе, которое сильно подвержено влиянию католической церкви и консервативным взглядам на свою страну и нацию. Это очень узкое мышление, мы не открыты другим людям. Мы просто хотим быть теми, кем являемся. Нам комфортно быть поляками в Польше — страна далеко не бедствует, люди становятся богаче и богаче, средний класс крепнет. Люди окружены точно такими же поляками, католиками, в общем, белыми людьми, и им вполне комфортно.
Это типично не только для Польши. Подобные движения сейчас возникают по всему миру. Люди боятся иммигрантов и много чего еще. И я хотела показать эти настроения.
Как вы думаете, могло ли действие «Лица» происходить в другой стране? Или же это исключительно польская история?
Конечно, могло бы. Поэтому фильм, на мой взгляд, и пользуется успехом на иностранных фестивалях, и поэтому мы собираемся прокатывать его во многих странах. Думаю, все это могло произойти и в США, и в России, Италии, Испании, Южной Америке — я имею в виду такие «религиозные» страны. Во многих местах эта история вполне могла бы случиться.
Имеет ли «Лицо» некую идейную или какую-либо другую связь с вашими прошлыми работами?
Сложно сказать. Думаю, тут судить не мне, а критикам. Но в каждом моем фильме люди борятся со своими слабостями, они все конформисты. Я показываю людей, которые не могут побороть свой конформизм. В каждом фильме я обращаюсь к этой проблеме, к тому, что люди слишком пассивны, они хотят просто прожить свою жизнь, и на все остальное им плевать.
И последний вопрос. Могли ли бы вы дать какой-нибудь совет молодым режиссерам, которые только пытаются пробиться в мир большого кино? Или же, если вы могли отправиться назад во времени, какой бы совет вы дали самой себе в начале творческого пути?
Если я могла отправиться в прошлое, я бы посоветовала себе быть смелее. Думаю, самое важное — быть собой и не волноваться насчет мнений других. Нужно быть радикальным в своих работах, и это обязательно принесет результаты.
Если думаете, что вам есть, что сказать, что у вас есть возможности и талант — дерзайте, у вас все получится. Ждать деньги бессмысленно. Всегда можно найти хоть что-то и снять маленький независимый фильм. Так вы уже с чего-то начнете.
