23 ноября в российский прокат выходит новый фильм датского режиссера Йоакима Триера «Тельма» — мистическая история девушки, которая прожила большую часть жизни под опекой религиозных родителей, а после поступления в университет открыла для себя новый мир. Несмотря на то, что Тельма продолжает жить по строгим законам своей семьи, она постепенно познает себя и с удивлением обнаруживает, что ее влечет к сокурснице Анне.
Картину этой осенью показали на кинофестивале в Торонто, где она успела собрать весьма теплые отзывы. Нам удалось немного поговорить с режиссером о процессе работы над фильмом, успехе скандинавского кино в мире и любви к Тарковскому.
Фильм «Тельма» — это ваша четвертая совместная работа со сценаристом Эскилом Вогтом. Как вы познакомились с ним и почему решили работать вместе?
Эскил — мой хороший друг. Мы оба были и являемся огромными фанатами кино, вместе ходили в Норвежскую Синематеку, когда нам было по 18–19 лет. И однажды мы встретились на съемках ТВ-шоу, где работали в качестве cable bashers (специальные люди, которые носят кабели позади ручной камеры, чтобы не ограничивать ее в движении — прим. редакции). Это была какая-то дурацкая телеигра, где люди получали деньги за правильные ответы.
Мы с Эскилом узнали друг друга, крикнули что-то вроде «Хэй, ты любишь фильмы!» и начали разговаривать. И мы просто стали друзьями, много ходили вместе на фильмы. Я знал, что хочу снимать кино, и Эскел тоже хотел снимать кино, так что мы начали работать вместе. Я поступил в National Film & Television School в Лондоне, он пошел в Парижскую школу кино La Fémis, но мы все равно продолжили вдвоем писать сценарии к моим фильмам и с тех пор всегда работаем вместе.
Как вы думаете, с чем связана растущая популярность скандинавского кино?
Это хороший вопрос, и я не уверен, что знаю на него ответ. Но я попытаюсь. На мой взгляд, причина в хорошей системе финансирования. Правительство вкладывает деньги в кино — по крайней мере, вкладывало на протяжении последних 15 лет. Но сейчас это финансирование остановилось, и дела обстоят не так хорошо, как раньше. Так что мы сейчас немного взволнованы тем фактом, что правительство не вкладывает в кино столько денег, сколько требуется.
Но, думаю, дело не только в финансировании. Дело еще в людях, которые снимают кино. Я точно не знаю, в чем причина этой волны интереса к нашему кино со стороны других стран, но в итоге она привела к тому, что люди начали снимать больше фильмов. Когда я только начинал, большинство местных режиссеров останавливались на одном фильме и никто из них ничего не достиг, потому что невозможно преуспеть в чем-то без практики. Так что, думаю, инвестиции в карьеры, идущие дальше одного фильма — это хорошо.
Это правда, что ваши родители также были заняты в производстве кино?
Да, это правда! Мой дедушка по материнской линии был режиссером, моя мать снимала документальные фильмы и работала в новостях, а отец был звукорежиссером. Собственно, он встретил мою маму на съемках одного из фильмов моего дедушки. И это, на самом деле, забавно. Получается, они встретились благодаря кино.
Повлияли ли они каким-либо образом на ваше решение стать режиссером?
Думаю, да. Они показывали мне много фильмов, и это было очень важно. Я очень часто ходил в кино в детстве, и они давали мне смотреть не только фильмы Disney, но и многие другие картины со всего света, фильмы из разных стран. Это позволило мне взглянуть на разные культуры и на то, как они отражаются в кинематографе.
До «Тельмы» все ваши фильмы выходили с большим перерывом: пять лет между «Репризой» и «Осло. 31-го августа», четыре года между «Осло. 31-го августа» и «Громче, чем бомбы». Но «Тельма» выходит всего через два года после «Громче, чем бомбы». С чем связан такой нетипично короткий перерыв?
Думаю, с тем, что у нас был сценарий, над которым мы начали работать еще до «Громче, чем бомбы», он уже был готов. Также финансирование «Тельмы» произошло гораздо быстрее, мы довольно легко получили необходимую для съемок сумму. Конечно, есть и другие причины, но основные, как мне кажется, вот эти две: наличие готового сценария и быстрое финансирование. А вообще, знаете, делать фильмы быстро — это здорово (смеется).
Вплоть до «Тельмы», главными героями в ваших фильмах всегда были мужчины. В «Тельме» же оба центральных персонажа — девушки. Что стало причиной такого решения, изменился ли из-за этого ваш подход к съемкам?
Нет, мой подход никак не изменился. Я всегда использую свое воображение и стараюсь идентифицировать себя с героями, когда создаю их. И вне зависимости от того, будет ли это старик или молодая девушка, в этом персонаже всегда будет частичка меня, моей фантазии.
Поэтому создание героев «Тельмы» никак не отличалось от моего опыта прошлых фильмов, но вот итоговый эффект, судя по всему, получился весьма интересным, потому что мне часто задают этот вопрос. Что необычно в «Тельме», так это то, что фильм рассказывает историю освобождения молодой девушки, которая чувствует давление со стороны своей религиозной семьи, но при этом влюбляется в другую девушку. И я очень горжусь тем, что создал фильм о ком-то, кто переживает это освобождение своего внутреннего «я». Во многих уголках Земли сейчас женщины испытывают давление — социальное давление, мешающее им быть самими собой. Так что, думаю, вы правы, есть нечто иное, некий уникальный аспект рассказа истории освобожденной девушки.
В «Тельме» присутствуют некоторые элементы фантастики, хотя до этого вы работали только с реалистическими историями. Почему вы решили отступить от реализма и добавить подобные элементы?
Мне всегда нравились режиссеры, которые начинали с натуралистичных историй и затем создавали нечто более фантастическое. Например, Андрей Тарковский, снявший «Солярис» и «Сталкер». Знаете, он один из моих любимых режиссеров. И также мне нравится Стэнли Кубрик, который создал «Сияние» по роману Стивена Кинга. Мне нравится, когда такие режиссеры пытаются уйти в мир воображения, в этом есть нечто освобождающее.
Мы хотели построить нашу историю на древнем норвежском фольклоре, старых сказках, и объединить это все с элементами чего-то сверхъестественного, чего-то в духе Стивена Кинга – того, на чем мы выросли в 80-х. И мне просто хотелось почувствовать некую свободу, мне нравилось играть с этими элементами, но в конце концов, я считаю, у нас все равно получилась целиком и полностью человеческая история.
Премьеры «Осло. 31-го августа» и «Громче, чем бомбы» состоялись в Каннах. Почему «Тельма» миновала все основные фестивали и была показана только в Торонто?
Мы долго не могли доделать фильм, работа над ним закончилась только в августе. Так что нам на самом деле очень повезло, что его показали в Торонто. Там нам удалось продать его 96 странам, поэтому, выходит, мы не так уж и нуждались в Каннах. И я очень счастлив, что нам удалось закончить фильм именно таким, каким я хотел его видеть.
«Тельма» отправлена на «Оскар» от Норвегии в этом году. Как вы оцениваете свои шансы на победу?
Знаете, (смеется), это очень хороший вопрос. Я прямо сейчас нахожусь в Лос-Анджелесе, и мы показываем фильм AFI (Американский институт кино) в эту субботу, также мы проводим много показов для Академии. Если честно, я не знаю, каковы мои шансы. Я буду очень рад, если нас номинируют, но сначала надо посмотреть, как люди вообще примут фильм. Я очень счастлив, что «Тельма» получила широкий прокат в США, и это, пожалуй, для меня даже важнее, чем «Оскар».
