На фестивале «Горький Fest» в Нижнем Новгороде было много ярких работ, и одна из них — «Дом на голове Клаузеверца».
«Дом на голове Клаузеверца» — результат успешного краудфандиного сбора. Авторы выбрали для создания фильма технику stop motion и не прогадали — их картина сильно выделялась на фоне остальных работ. Кроме того, этот ход помог лучше показать реальность, в которой обитает главный герой, чья жизнь полна рутины и лишена сюрпризов. Все неожиданно меняется в тот момент, когда на его голове начинает расти дом.
Картина уже взяла диплом за «Лучший эксперимент в голове режиссера» в Нижнем, а также приз фестиваля «Амурская осень» в Благовещенске за лучшую режиссуру. Мы поговорили с режиссером фильма о профильном образовании, альтернативных способах финансирования и том, зачем нужно читать кинокритиков.
Как вам атмосфера фестиваля?
Я люблю мероприятия, где куча молодых чуваков собираются вместе и смотрят хорошие фильмы. Атмосфера хорошая. Город красивый, я не предполагал, что настолько красивый. Прямо вау.
А ты из Москвы?
Вообще я из Астрахани. Но последние шесть-семь лет я живу в Москве. Поступил во ВГИК и остался здесь жить.
Ты окончил ВГИК. Как ты думаешь, для того чтобы снимать кино, нужно профильное образование?
Да. Безусловно. Это не гарант того, что у тебя получится снять действительно хорошую вещь, но оно нужно для понимания того, что и как делается. Есть какие-то четкие, общепринятые вещи в кинематографе, которые нужно знать.
Сальвадор Дали говорил, что если ты пишешь картины, не зная ни анатомии, ни колористики, то ты скорее дурак, нежели гений. Тут трудно спорить.
Школу точно нужно пройти, а потом ты уже поймешь, что делать дальше. Это давно выработано и понятно всем, точно так же, как и тот факт, что человеку для нормального восприятия происходящего нужно 25 кадров в секунду. Но нужно помнить, что профильное образование дает тебе только правила игры, а дальше — делай, что хочешь.
Как возникла идея фильма «Дом на голове Клаузеверца»?
Я нашел комедийный рассказ Жуки Алексеева, он показался мне забавным, но так получилось, что мы с ним очень долго его переписывали. И чем дольше все это длилось, тем больше уходило в трагедию. У маленького человека случается событие, и он не находит никакой поддержки. Конечно, это утрированно, ты смотришь и думаешь: «Ха-ха, у чувака дом на голове, как все абсурдно и бредово», а на самом деле здесь много пересечений с реальностью.
У каждого человека бывает ощущение, что на него болт забили. Это очень актуальная тема, просто мы решили выбрать такую форму, долго-долго думали, и получился «Дом на голове Клаузеверца». Я вообще хотел, чтоб он шел минут сорок, и его невозможно было смотреть: чтобы люди вставали и уходили посреди показа, а те, кто остался, испытали бы катарсис. Но, к сожалению, запрещено так делать.
В фильме играют актеры из «Гоголь-центра». Как ты относишься к делу Кирилла Серебренникова и что ты думаешь о нем самом?
Ура, политический вопрос! Я работал с Кириллом Семеновичем Серебренниковым над фильмом «Лето». Занимался анимацией этого фильма.
Я считаю, что дело — полная лажа, шитая белыми нитками. И все настолько далеко зашло в своей глупости, что они и сами понимают, что если его отпустят, то опозорятся еще больше. Отвратительно это все. И да. Свободу Кириллу Семеновичу. Свободу Кириллу.
«Дом на голове Клаузеверца» — проект отчасти краудфандинговый, половину средств выделил ВГИК. Почему вы решили открыть краудфандинговый сбор, а не начали искать частных инвесторов?
Потому что мы живем в России, и короткий метр никому нахер не нужен: он не приносит денег. На тот момент я был студентом-дипломником — конечно, может быть, в узких кругах меня и знали как «чувака, который делает отмороженную штуку». Поэтому искать деньги на такой проект у инвесторов было бессмысленно.
ВГИК, конечно, предоставляет нам учебную киностудию, но в наших реалиях она довольно-таки условная: смены идут по шесть часов, что для «Дома на голове Клаузеверца» было недостаточно. Шесть смен предоставил ВГИК, а всего их было пятнадцать: на все остальные смены деньги были собраны с помощью краудфандинга и своих собственных денег. Иногда мы останавливали съемки, чтобы подзаработать еще немного денег, войти в какую-то рабскую кабалу: я пытался договориться на бартер и делал много других вещей. Так что для того, чтобы просто закончить съемки, пришлось крутиться.
Почему вы решили снять фильм именно в технике стоп-моушен? Какие сложности возникали в пост-продакшне?
Стоп-моушен опасен для здоровья. Но это эстетика, и ее крутость в том, что это пикселяция: в процессе актеры будто превращаются в кукол, получается сюрреализм, в котором может произойти все что угодно. Начинается какое-то дискретное движение: ты вроде бы видишь актеров и ты вроде бы смотришь кино, но в то же время твое подсознание заставляет тебя искать подвох и думать, что тут что-то не так, что-то здесь искусственное. В нашем фильме есть кадры, снятые на рапид: они очень медленные, плавные. Главный герой несчастен, у него все рушится, он живет в суровом мире, а после того, как его жизнь обретает целостность и какой-то смысл, все становится плавно и красиво. Как в жизни, в общем.
Мы выбрали стоп-моушен, потому что это позволило нам сделать множество условностей: павильон, макет на голове. Эта техника дает возможность лучше передать форму. Я считаю, что она крутая, но в то же время очень сложная и кропотливая: выработка на смене катастрофически маленькая.
То есть в дальнейших своих работах ты планируешь отказаться от стоп-моушена?
Я так уже говорил. И вообще, я хотел снять мюзикл, а получился «Дом на голове». Еще «Ла-Ла Ленда» не было, а я уже мюзикл хотел снять.
Конечно, я буду ее использовать. Это действительно офигенная форма, которая не исчерпала себя, несмотря на то, что ее использовал еще Ян Шванкмайер, чех этот безумный, и братья Куай. Она еще не изжила себя: ее можно и нужно использовать, но делать это грамотно. Я думаю, что еще буду обращаться к стоп-моушену, но в контексте игрового кино, потому что снимать на нем целый фильм — последнее, что я бы сделал.
На кого из режиссеров ты посоветовал бы обратить внимание?
Всегда нужно начинать с классики, так ведь? С ребят покруче, постарше, и которые уже умерли. Но кроме гениального, нужно смотреть и очень плохое: это формирует вкус и добавляет знаний.
И не стесняться читать рецензии и обзоры кинокритиков. Например, недавно я посмотрел фильм Алексея Германа-старшего «Трудно быть богом». Это монументальный шедевр. После него уже можно не снимать. Еще есть «Интерстеллар» Нолана, вот это — лучшие фильмы человечества. Но даже при условии, что ты спец и ты образован, ты пропускаешь миллион деталей, фраз, кодов. Поэтому я смотрел их не один раз.
Мне нравится творчество Александра Сокурова, Кирила Серебренникова, Юрия Бутусова, Алексея Балабанова, Спайка Джонса и Мишеля Гондри.
А если брать новых и не особо известных широкой публике авторов?
Среди новых авторов мне нравится Михаил Местецкий — режиссер, сценарист, фронтмен группы «Шкловский». Крутая, кстати, группа.
Вообще, очень много хороших авторов появилось в последнее время. Глубокое заблуждение, что классный кинематограф делали только раньше, когда-то давно. Но если посмотреть по сторонам, можно увидеть с десяток художников, которым есть, что сказать.
Информацию о том, где будут показывать «Дом на голове Клаузеверца», можно найти здесь.
