21 октября в прокат выходит «Маленькая мама» — новый фильм режиссёрки нашумевшего «Портрета девушки в огне» Селин Сьямма о связи между поколениями, премьера которой состоялась на Берлинском кинофестивале. По сюжету восьмилетняя Нелли приезжает в загородный дом вместе с родителями. Гуляя по лесу, она встречает свою ровесницу и постепенно понимает, что это её мама в детстве. Наша внештатная авторка Евгения Морейнис поговорила с Селин Сьямма про её призраков, карантин и любимые сериалы.
Хочу начать со своих впечатлений о «Маленькой маме». Я посмотрела фильм два месяца назад на кинофестивале в кинотеатре «Художественный». Помню, как плакала последние десять минут фильма, а после обсуждала фильм с психотерапевткой как пример, почему я хочу быть ближе со своей семьёй. Скажите, как ваш жизненный опыт повлиял на фильм?
В этом фильме много личного. Мы снимали его в моём родном городе. Лес, где главные героини строят шалаш, — это лес, где я сама строила их ребёнком. Дом, где живут девочки, мы специально строили в студии, но его интерьеры — компиляция домов, где жили мои бабушки. Персонаж бабушки основан на воспоминаниях об одной из моих бабушек. У неё было такое же увечье, и она ходила с тростью, которой пользуется и бабушка в фильме. Даже её костюмы — это частично одежда моей бабушки.
Это первый раз, когда кино стало для меня способом справиться со своими призраками. В этом есть особая сила. И дело даже не в секретах. В фильме мало внимания уделяется прошлому семьи — только пара деталей, чтобы зрители могли ощутить связь с историей. Думаю, что самое личное и интимное для меня — это пространство, которое удалось создать.
Историю о встрече со своей мамой в детстве, можно рассказать множеством разных способов. Для меня главный вопрос был: «Стали бы мы сёстрами?». Главные роли играют сёстры-близнецы, и это сделало историю сильнее.
В интервью Vulture вы говорили, что верите, что кино и визуальные образы могут изменить будущее. Не могли бы привести примеры кинообразов, который как-либо изменили вас?
О, да. Совсем недавний пример — сериал «Я могу уничтожить тебя», который написала и сняла Микаэла Коэл. Он определённо сильно на меня повлиял. Я почувствовала с ним некую связь. В этом всегда есть загадка. Вот что я люблю. Всегда есть загадка в том, почему изображение подогревает в тебе интерес.
На меня повлияли многие изображения. Думаю, что люди, которые в целом любят искусство, истории, красоту — а в конечном итоге мы все ищем красоту, — это те люди, которые всегда в поисках трансформации. Они ищут что-то, что может оказать влияние. Эстетическое воздействие, которое принесёт перемены.
Насколько я знаю, вы смотрите много сериалов. Недавно видела новости, что вам понравился «Ванда/Вижн». Можете ли вы назвать свой топ–5 сериалов?
Ох, это сложно, я всегда забываю. «Твин Пикс», конечно, был и будет моим номером один. И… «Дрянь».
Он хорош.
Опять же «Я могу тебя уничтожить». Мне сложно вспомнить. Когда меня спрашивают, что мне нравится, я обычно стараюсь вспоминать что-то, что мне понравилось совсем недавно. Это ведь очень сильное чувство — любить что-то в моменте и даже как будто интенсивнее проживать настоящее.
В интервью Indiewire вы рассказывали, что перед тем как начать снимать, вы задаёте себе вопросы: «Почему мы должны снять фильм?», «Почему это должно быть кино?» и «Почему я должна это снять?». Расскажите, пожалуйста, как вы ответили на эти вопросы в связи с «Маленькой мамой»?
О, это особенно относится к «Маленькой маме». После «Портрета девушки в огне» я могла не торопиться снимать следующий фильм. Но у меня очень давно в голове зрела идея, которая казалась мне очень привлекательной, и я решила её записать. Я не планировала снимать фильм так быстро. Я написала первую сцену про прощание с пожилыми женщинами в доме престарелых, а потом мир закрыли на карантин.
Когда я открыла сценарий в следующий раз — через два месяца после начала первого карантина во Франции — первая сцена читалась совершенно иначе. Было чувство, что мы все были там и прошли через страшные прощания и совместные потери. Дети познали смерть и болезнь как новую для себя идею. И вдруг фильм приобрёл новый смысл. В нём обнаружилось терапевтическое измерение. Он мог оказать целительное воздействие, и поэтому я решила снять его поскорее. Импульсом стало сочетание моего личного импульса и потребности извне. Я чувствовала эту потребность. Надеюсь, это не слишком легкомысленное заявление. Во всяком случае, я не бездействовала.
Скажите, вы помните самый первый фильм, который вы посмотрели?
Да, я помню первый фильм, который я смотрела в кинотеатре. Это был фильм Дона Блута, режиссёра-мультипликатора. Это была Брисби и «Секрет Н.И.М.Х.» — про мышь, которой нужно заботиться о своей семье. Красивая история. Я помню, как мы пришли в кинотеатр — а это была моя первая поездка в Париж, и мы опоздали, и когда мы входили в зал, на экране была кисть очень старой мыши. Это были первые пять минут фильма. Это и было первое изображение, которое я увидела в кино, — очень старая анимационная мышь.
Сколько вам было?
Четыре, наверное.
Должно быть, вас это поразило.
Да, я помню это. Я помню это чувство, когда входишь в тёмный зал, помню большой экран. Помню, у меня было две жвачки в руке, помню всё. Значит, это произвело очень сильное впечатление.
Сколько вам было, когда вы решили изучать кино?
Я не думала, что настолько окунусь в это с головой, но, кажется, я помню, когда решила связать свою жизнь с кино, посвятить себя ему. Мне было тринадцать. И это не значило даже именно снимать, это значило отдать кино центральное место в жизни. Это также могло значить стать критиком, а могло — просто ходить в кино три раза в неделю. Я не знала, что буду делать конкретно, но решила я именно тогда.
Евгения Морейнис
