Недавно в Москву приезжала Карен Гиллан — шотландская актриса, известная по ролям Эми Понд в сериале «Доктор Кто», Небулы в «Стражах Галактики» и «Мстителях», а также Руби Раундхаус в «Джуманджи: Зов джунглей». В рамках «Бритфеста» Карен представила свой полнометражный режиссерский и сценарный дебют — драму «Вечеринка только начинается», в которой она также сыграла главную роль.
«Вечеринка...» — это эпизод из жизни молодой продавщицы супермаркета Люси, наполненный горем от самоубийства ее лучшего друга Алистера. Люси раз за разом пытается справиться с утратой по довольно разрушительному сценарию: алкоголь, секс с незнакомцами, картошка фри.
Мы поговорили с Карен о ее любимых фильмах (спойлер: «Сияние» и «Забавные игры»), новом сезоне «Доктора Кто», роли женщин-режиссеров в кинематографе и многом другом.
— Карен, во-первых, поздравляю тебя с тем, что ты сделала фильм. Это крепкий режиссерский дебют и очень пронзительная история — я даже пару раз плакала.
— (заливисто смеется) Боже, прости пожалуйста, что я так смеюсь, но я так рада, что ты плакала.
— От идеи до фильма прошло несколько лет. Что поменялось в видении картины за это время и довольна ли ты тем, что получилось?
— Да, я написала сценарий шесть лет назад. Работа над текстом заняла примерно год, потому что одновременно с этим я много участвовала в различных проектах — можно сказать, я писала его на съемках других фильмов. Потом я познакомилась с моей продюсеркой Мали [Эльфман], которая разделила со мной нелегкую миссию по поиску финансирования — попытки найти средства заняли около пяти лет. В итоге мы сделали фильм, и я очень рада, что процесс так затянулся, потому что за это время я очень сильно выросла как режиссер, успела снять две короткометражки. Финальный результат получился намного лучше, чем я себе представляла, потому что я стала лучше понимать, что из себя представляют кино и кинопроизводство.
— Пришлось ли как-то вписываться в бюджет?
— Да, у «Вечеринки» был очень небольшой бюджет, плюс мы были ограничены по времени — у нас было всего 18 дней на съемки. Просто для понимания: до этого я снялась в двух фильмах примерно с тем же хронометражом, на съемки которых ушло по пять месяцев. Так что нам пришлось поторопиться (смеется).
— Что было самой сложным и самым приятным в режиссерской работе?
— Трудно было совмещать режиссерскую и актерскую деятельность, потому что приходилось следить за кучей вещей одновременно. То есть я буквально вбегала в кадр, играла сцену, кричала: «Снято!», выбегала и проверяла, все ли сделано правильно. Это требовало огромной концентрации.
Лучшей частью, наверное, было вовлечение в проект и в творческий процесс с самого начала и до конца. Потому что обычно я просто приезжаю в нужное время на площадку, играю свои смены, а потом уже смотрю готовый фильм — где-то год спустя (смеется). Здесь же было невероятно интересно наблюдать за тем, как в целом работает этот механизм. Мне очень понравился этап постпродакшна — было круто.
— Как ты считаешь, должен ли режиссер хотя бы в какой-то мере уметь выполнять каждую работу на площадке — например, осветителей, гримеров, операторов?
— Важно хотя бы понимать, в чем состоит задача каждого из членов команды, потому что так ты сможешь добиться от них наилучшего результата. Важнейшая задача любого режиссера — выбрать на каждую позицию лучших людей и дать им возможность выполнять свою работу на 100%. Также важно создать благоприятную атмосферу, в которой каждый сможет творчески развиваться, делиться идеями, не бояться вносить в процесс что-то свое. Именно так можно добиться от команды максимальной отдачи.
— Ты решила снять этот фильм в первую очередь из-за того, что всегда хотела стать режиссером, или ты стала режиссером из-за того, что у тебя появились истории, которые хотелось рассказать через кино?
— Думаю, я всегда хотела, но в юности не осознавала этого. Я не видела много женщин в данной профессии, поэтому мне даже в голову не приходило, что я могу этим заниматься. Это смешно и странно, потому что в детстве видеокамера была для меня самой ценной вещью, я постоянно что-то снимала, какие-то хорроры с моими родителями в главных ролях... (смеется). Но уже тогда у меня было желание снимать фильмы, и с возрастом оно наконец-то стало очевидным.
— Вдохновлялась ли ты своими любимыми фильмами во время съемок?
— Я уверена, что делала это неосознанно — думаю, я всегда впитывала все просмотренное. Мои любимые режиссеры — это Стэнли Кубрик и Михаэль Ханеке. Мне говорили, что в «Вечеринке...» просматривается влияние Ханеке, но это не было моей целью, я старалась создать что-то свое.
— Какие фильмы ты пересматриваешь чаще всего?
Наверное, «Сияние» и «Забавные игры». А еще, когда я впервые посмотрела «Заводной апельсин», тут же бросилась его пересматривать. Список, кажется, выглядит мрачновато... А, я обожаю оригинальный «Джуманджи» с Робином Уильямсом!
— «Вечеринка только начинается» — это история о твоем родном городе. Каково было работать там? Как ты относилась к Инвернессу в юности, когда жила там — спрашиваю, потому что в фильме мы видим довольно мрачную картину, что-то, вроде, не побоюсь сравнения, Касл-Рока — такое количество суицидов...
— О боже, Касл-Рок! (смеется). На самом деле Инвернесс — это безумно красивое место, мне повезло расти там. Я хотела, чтобы фильм одновременно был любовным письмом к городу и исследованием его мрачных сторон — количество суицидов среди молодых мужчин там самое высокое по всей Шотландии. Мне не давало покоя это странное противоречие между страшными цифрами и красотой, живописностью, безопасностью этого места. Я хотела показать и светлую, и темную сторону города.
— Пришлось ли тебе во время съемок делать свой шотландский акцент сильнее? Потому что сейчас, например, у тебя его практически нет.
— Думаю, сейчас акцент просто немного смягчился из-за долгого пребывания в США, но он возвращается каждый раз, когда я приезжаю в Шотландию. Так что, думаю, во время съемок он просто естественным образом усилился из-за долгого общения с местными жителями, и это заставило меня звучать очень по-шотландски (смеется).
— У съемочной группы не возникло проблем с пониманием твоего акцента?
— Команда по большей части состоялась из шотландцев, так что нет. Продюсеры-американцы меня вроде тоже понимали, но вот когда мы приехали в Глазго, у них, наверное, были проблемы, потому что там люди говорят с кучей подвидов шотландского акцента (смеется).
— Имя твоей героини — Liusaidh — мягко говоря, не выглядит распространенным, и она представляется более простой его версией — «Люси». На ее рабочем бейдже оно напечатано абсолютно неправильно, зачеркнуто и написано от руки. Что ты хотела этим сказать?
— Да, оно действительно редкое. Я изначально хотела, чтобы у героини было традиционное шотландское имя, а это — как раз гаэльское, из старого народного языка. Люди постоянно произносят и пишут ее имя неправильно — я считаю, что это в том числе могло спровоцировать кризис личности, через который она проходит. Разговаривая с незнакомцем по телефону, она представляется как «Шарлотта» — думаю, из-за того, что ей очень трудно кому-либо открыться, и она может сделать это, только оставшись полностью анонимной.
— Каждый раз, когда Люси пускается во все тяжкие, мы слышим бьющий по перепонкам агрессивный саундтрек. Как была подобрана нужная музыка и какое значение она имеет для персонажа?
— До и во время съемок мы ничего подобного не планировали. Уже на этапе постпродакшна и монтажа наш композитор Kreng просто пришел и принес эту агрессивную клубную композицию. Мы послушали ее, по уши влюбились и пришли к мнению, что этот саундтрек описывает все, что происходит на экране. Это будто сердцебиение картины, эта музыка идеально описывает эмоциональное состояние героини, которая пытается излечить себя с помощью непрекращающейся вечеринки.
— Персонаж Ли Пейса жалуется на то, что его восьмилетняя дочь хочет в подарок мобильный телефон, а все герои фильма пользуются в основном стационарными телефонами, слушают радио и CD-плеер... Это какой-то протест против технологий?
— (смеется) Я ненавижу технологии в фильмах, меня раздражает вид мобильных телефонов, СМС на экране, поэтому я просто решила исключить все это.
— А в обычной жизни ты часто пользуешься мобильным?
— Ох, да... (хватает лежащий на столе смартфон) о нет, это твой, прости!
(смеется) Да, я постоянно в телефоне — может быть, поэтому я отказалась от них на съемках.
— «Хотя бы не в моем фильме!»
— (смеется) Да!
— Карен, почему именно картошка фри?
— Ох, почему картошка фри... Думаю, это очень типично для девушки из Шотландии — после хорошей пьянки просто пойти и набить полный рот картошки. Да и вообще каждый, каждый из знакомых мне людей обязательно напивался в свои двадцать с небольшим так, что потом чувствовал отчаянную потребность в углеводах (смеется).
— Как ты думаешь, есть ли у героини «Вечеринки...» что-то общее, например, с твоими персонажами из «Доктора Кто» и «Стражей Галактики» — Эми Понд и Небулой?
— Ох, это отличный вопрос, дай подумать... Героини, которых ты назвала — они немного не из мира сего, внеземные — в прямом смысле слова. Думаю, что, общее с Люси у них определенно есть: это девочки, которые потеряли свое место в мире, и неважно, в каком — в космосе, на другой планете, на Земле. Они сталкиваются с общечеловеческими проблемами, и я надеюсь, что зрители могут сопереживать персонажам и соотносить себя с ними независимо от того, инопланетянин ли это, киборг или человек.
— Ты смотрела новый сезон «Доктора Кто»?
— Я только начала, успела буквально посмотреть первый эпизод — мне было интересно посмотреть на Джоди Уиттакер в образе Доктора. Это так круто — впервые в истории шоу видеть в этой роли женщину. Джоди справилась круто, вся команда справилась круто.
— Ты бы согласилась стать ее спутницей?
«Согласилась бы» — не то слово! Где подписать?
— Как ты думаешь, нужно ли нам больше главных женских персонажей на экране, так называемых ролевых моделей?
— Да, безусловно — вспомним хотя бы тот факт, что мне не приходило в голову, что я могу сама снимать фильмы. Я не то чтобы сомневалась в своих способностях — нет, я просто даже не думала, что такое возможно! Если бы я видела больше женщин-режиссеров, то, безусловно, задумалась об этой профессии раньше. В большинстве случаев это реально имеет смысл. Мы можем вдохновить подрастающее — и не только — поколение девушек, показать, чего они на самом деле могут добиться, к чему могут стремиться, какие возможности у них есть. Это в корне меняет вектор будущего.
