На этой неделе закончился сериал «Я могу уничтожить тебя» — авторский проект актрисы и сценаристки Михаэлы Коэл («Восход Черной Земли»), где шокирующе откровенно рассматривается тема сексуального насилия. В России про это шоу знают меньше, чем хотелось бы — попытаемся исправить ситуацию. Выбрали и перевели главное с весеннего диджитал-джанкета Коэл, где она рассказывает о том, как сумела превратить личный болезненный опыт в мощное произведение о травме и преодолении внутренней тьмы.
В России сериал можно посмотреть в Амедиатеке.
Этот сериал основан на вашей личной истории, связанной с сексуальным насилием. Что навело вас на эту идею?
Мне кажется, впервые я задумалась о написании этого сценария, когда я давала показания о том, что со мной произошло. Один из моих хороших друзей играл в Pokemon Go в полицейском участке, пока мы ждали детектива, и я помню, подумала: «Офигеть. Какого черта сейчас происходит? Это так странно, со мной так никогда не было. Я не знаю, как назвать это чувство». Я с самого начала знала, что хочу задокументировать все происходящее, чтобы однажды найти в этом некий смысл. Поэтому я и записывала все разговоры.
Как вам удалось развить вашу идею, и как выглядел этот процесс?
В январе 2017 года у меня состоялась встреча с HBO. Тогда я сказала: «Хочу создать сериал вот про это». Я вообще не знаю, как я смогла заставить себя зайти в то здание! Это было всего лишь спустя год после самого нападения. Раны были уже не так свежи, но через год это чувство вновь вернулось.
Я предложила свою идею Netflix. Она их заинтересовала, но если бы я приняла их предложение, то не смогла бы получить даже 2% от авторских прав, так что я отказалась. Потом, когда я работала с BBC над «Восходом Черной Земли», мы обсудили этот проект и заключили идеальную сделку. Они сказали, что дадут мне все, что я захочу, и авторские права остаются за мной. Я не требую все авторские права. Нет, только некоторые, особенно из-за тематики самого сериала.
Потом нам понадобилось больше денег, ну мы и встретились с HBO. Только тогда я вдруг осознала, что была совершенно к этому не готова. Теперь же все было в духе: «Вот сейчас ты готова». Мне так понравилось, что я однажды предложила эту идею HBO, и они отказались, ибо знали: я была не готова.
Помогло ли вам создание этого сериала справиться с собственной травмой?
Да, абсолютно. Я проходила курс терапии и все еще хожу к своему психологу, но написание этого сценария было для меня катарсисом, невероятно освобождающим. На протяжении двух лет я только им и занималась, это было моей единтвенной работой. Я постоянно находилась в этом мире — все началось с моей травмы, но переросло в шоу, отчасти выдуманное и отчасти основанное на реальных событиях. Я пыталась взять над ним верх, понять, как повзрослеть и начать двигаться дальше. Создание этого сериала многому меня научило и действительно помогло мне очнуться, открыть новую страницу в своей жизни. Это был невероятный опыт.
Amediateka
Что вы узнали из разговоров с другими пострадавшими от насилия? Где еще вы искали материал?
Наверное в том, что очень многие молчат об этом. Мы держим это внутри себя и подавляем это чувство настолько, что оно лишь растет и разгорается в нас, иногда проявляясь самым непредсказуемым образом. Вот что я заметила. Многие молча таят в себе горечь и боль, это невероятно грустно. В нашем мозгу вдруг что-то происходит, когда мы начинаем понимать: нами просто воспользовались.
Многие истории были очень личными, и я никогда не оставляла все детали в шоу. Сериал — это выдумка. Я посетила Wellcome Trust [благотворительная исследовательская организация в Лондоне — прим. ред.]. Там я смогла поговорить с некоторыми учеными про память, сексуальное насилие, совершаемое с помощью наркотиков, и постравматический стресс. А еще моя мачеха работает в The Haven — отделе для помощи жертвам насилия в Паддингтоне, так что и она очень помогла мне с исследованием.
Почему вы часто пишете о собственном опыте?
Я пока не могу писать о чем-то другом, о том, что не связано с реальностью, неважно, происходит это со мной или с кем-то другим. Не знаю, стала бы я снимать этот сериал, не будь у меня личного опыта. Мне 32, так что я принадлежу поколению, которое познакомилось с интернетом в 13-14 лет — в возрасте, когда мы только начинаем самовыражаться. Мы были подопытными крысами! Я серьезно думаю, что это неотъемлемая черта нашего поколения — писать о собственном опыте. Иногда мне кажется, что благодаря этому лет через сто социологи, ученые и психологи взглянут на наше поколение и поймут нас лучше, чем мы сами.
Как этот проект помог вам выйти из зоны комфорта?
Да весь процесс был вне моей зоны комфорта, но именно это мне и нравится! Съемки были нелегкими. Я играю Арабеллу и режиссирую. По вечерам, к примеру, мы могли потерять локацию или мне нужно было внести правки в сценарий, а потом выучить свои реплики на следующий день. Всем этим было непросто жонглировать, а делать это с чистой головой так вообще было невыполнимой задачей, на которую я себя настраивала каждый день. А-ля: «Михаэла, не смей сдаваться! Не смей сдаваться и всегда помни, что все это — полное безумие. Как все могло так обернуться?».
Так что, когда я дохожу до ручки, я просто сижу здесь и напоминаю себе об этом. А еще о том, что все видят, как Михаэла сидит в углу, как ненормальная, и улыбается, потому что я позволяю себе осознать всю невероятность происходящего. Это значит, что я открыта, и я готова принять вызов, и это будет моей погибелью. И все вокруг будут наблюдать, как я умираю с безумной улыбкой на лице. Я как бегун на марафоне, ну знаете, под конец они все такие сумасшедшие; бегут и обсираются. Это безумие, но они не могут остановиться. Так же и со мной.
Amediateka
Это шоу очень отличается от твоего телевизионного дебюта «Жевательная резинка». Должно быть, и съемочный процесс был другим?
Да, и это здорово. До меня все никак не доходит, что люди действительно здесь для воплощения моего видения в реальность. Они такие: «О, Михаэла, это наше дитя, с твоим ДНК и талантом». Но в то же время, [на съемочной площадке] есть некое понимание, что это мое дитя, и здорово, что я не чувствую нужды бороться за собственное видение. Я словно осознала это на внутреннем уровне.
Возможно то же самое было и с «Жевательной резинкой», но тогда я была слишком неуверенной и неопытной. Мне казалось странным, что кому-то могут быть интересны мои мысли, и я всегда думала: «Мне нужно сражаться за свой голос». А вот с этим проектом все с самого начала было иначе.
Насколько персонаж Арабеллы похож на тебя?
Трудно сказать, потому что Арабелла очень сильно меняется на протяжении 12 эпизодов. Не могу точно сказать, насколько она на меня похожа. Либо совсем немного, либо, может быть, очень. Серьезно, я не знаю!
Можно ли сказать, что ты, как и твоя героиня, чувствуешь необходимость превосходить ожидания?
Странно, но как раз в этом мы отличаемся. Лично я не испытывала никакого давления создать «очередной хит», но я знакома с этим. Мне просто хочется всех удивить, не пропустив ни один дедлайн, и снести всем башку! А вот то, как к ней подходили на улице, точно взято из моей жизни — те беседы были очень приятными.
