Специальное предложение для тех, кому лень выходить из дома: собрали все интересное, что появилось в Сети за последнее время. Традиционные дары Netflix (Сэфди!), главный британский арт-дебют и Уиллем Дефо во льдах.
Прошлый выпуск рубрики можно почитать здесь.
A Beautiful Day in the Neighborhood / Прекрасный день по соседству
реж. Мариэль Хеллер
Мариэль Хеллер, авторка замечательного «Дневника девочки-подростка» и блистательно написанного «Сможете ли вы меня простить?» (номинация на «Оскар» за адаптированный сценарий) сняла фильм, который в идеальном мире тряс бы наградной сезон как свинью-копилку. Но в нашем, от совершенства далеком, он лишь получил дежурные комплименты и куцые номинации.
Главные герои «Прекрасного дня по соседству» — ведущий детской программы Мистер Роджерс (культовая фигура в США, с которой частично списан герой Джима Керри в сериале «Шучу») и уставший от жизни журналист Ллойд Фогель (его играет Мэттью Риз). Второй идет брать интервью у первого, и его жизнь переворачивается: Роджерс, со своими почти кошачьими повадками и голосом, от которого улучшается работа сердца, в процессе изящного лавирования между неудобными вопросами заставляет Фогеля полностью пересмотреть свои взгляды на семью. У него с ней как раз не все в порядке: старые раны не дают найти общий язык с отцом, которому явно осталось не так уж долго.
Хеллер сознательно ставит в центр истории Фогеля, хотя, конечно, всем интереснее заглянуть в душу Роджерса, надеясь найти там хоть каплю зла (ведь таких добрых, почти святых людей не бывает). Однако его образ остается непроницаемым: Том Хэнкс, от которого здесь стабильно исходит сияние, постоянно ускользает, растворяется в мифе. Но именно так Хеллер говорит о нем больше, чем сказали бы иные увесистые байопики с изложением всех обязательных фактов: на уровне смыслов, смещения акцентов, поскольку творчество Роджерса — это бесконечная ода ближнему, в этой постоянной раздаче человеческого тепла весь Роджерс и есть.
Honey Boy / Лапочка
реж. Альма Харель
Лукас Хеджес («Леди Берд») играет Шайю ЛаБафа, а Шайя ЛаБаф играет собственного отца — и нет, это не очередной сценарий Чарли Кауфмана. В драме «Лапочка» (детское прозвище ЛаБафа, кстати) молодой актер Отис Лорт пытается разобраться в непростых отношениях с отцом-клоуном-алкоголиком-наркоманом.
Сценарий картины написал сам Шайя на основе раннего периода своей карьеры, когда он получил первую главную роль в диснеевском телефильме «Как остаться в живых». С драфтом ему помогла Альма Харель, которая срежиссировала ленту, а в прошлом работала с ЛаБафом над музыкальным видео для группы Sigur Rós. Получилось проникновенное кино о тех шрамах, что с годами болят только сильнее: ЛаБаф играет одну из лучших ролей в карьере, а Хеджес поворачивается к зрителю довольно зловещей стороной — такой ожесточенный надлом не найдешь даже в «Вернуть Бена».
Jojo Rabbit / Кролик Джоджо
реж. Тайка Вайтити
Самый, пожалуй, неординарный номинант на «Лучший фильм» этого «Оскара» добрался до полноценного цифрового релиза, а значит, и до всех прочих способов посмотреть кино в интернете. «Кролик Джоджо» — новая работа новозеландца Тайки Вайтити, после успеха «Реальных упырей» плотно засевшего в студийных кулуарах Голливуда. Но ремесленником индустрии Тайка явно становиться не собирается: в перерыве между «Торами», «Мандалорцами» и «Акирами» он нашел время на скромную маленькую драмеди о нацистском мальчике с воображаемым другом-Гитлером.
«Кролик Джоджо» не похож ни на студийные работы Вайтити, ни даже на «Реальных упырей» — и для тех, кто с его фильмографией знаком лишь по самым громким работам, лента наверняка покажется по меньшей мере странной. Тональные сдвиги здесь как будто совершенно хаотичны, слэпстик сосуществует со слезодавительной драмой безо всяких полутонов, а навязчивая выразительность Тайки похожа одновременно на раннего Уэса Андерсона и, скажем, нескучного Ксавье Долана.
Но весь фокус в том, что именно это и есть «чистый» Вайтити. «Кролик Джоджо» легко укладывается в традицию его же «Мальчика» и «Охоты на диких людей» — это тоже дикое, нелепое, но бесконечно симпатичное кино о взрослении, снятое целиком с перспективы маленького мальчика, только начавшего осмыслять базовые ценности окружающего мира.
Bait / Наживка
реж. Марк Дженкин
В полку лучших режиссерских дебютов прошлого года прибыло. До нас наконец-то дошла «Наживка» британца Марка Дженкина — социальный триллер о конфликте жителей рыбацкого города с туристами, иллюстрирующий обратную сторону джентрификации, сезонного туризма и растущей индустрии аренды жилья на Airbnb.
Лоучевская по содержанию трагедия обернута в оболочку, будто вдохновленную творчеством Гая Мэддина: Дженкин снял «Наживку» на 16-миллиметровую камеру с эффектом поцарапанной пленки, смонтировал ее, используя эйзенштейновскую теорию ритма, чередуя крупные планы лиц и объектов, а потом переозвучил на пост-продакшне так, чтобы все диалоги и звуки казались отстающими от видеодорожки.
При этом Дженкин не переступает грань, после которого фильм бы казался пародией или пастишем, и не растягивает картину, чтобы сохранить внутреннюю динамику. В итоге лента хоть и выглядит как крепкое упражнение в студенческом жанре «а снимите под старину», но в то же время предлагает куда более взвешенные размышления о месте простого работяги в стремительно меняющемся капиталистическом обществе, чем тот же «Извините, мы вас не застали».
Waves / Волны
реж. Трей Эдвард Шульц
Один из лучших трейлеров прошлого года принадлежит «Волнам» молодого американского режиссера Трея Эдварда Шульца: двухминутный ролик под Godspeed Фрэнка Оушена не выдает никакой информации о сюжете, зато обещает, что сам фильм будет эмоциональным и красочным. Такими и получились «Волны», посвященные одной семье на грани распада, которая сначала переживает трагедию, а потом учится жить с ее последствиями. Впрочем, фильм Шульца все равно умудрился заступить во многие шаблоны инди-кино прошлого десятилетия: от истории взросления в дисфункциональной семье до неонового света в каждом кадре и игры с соотношением сторон.
Последнее, впрочем, является элементом режиссерского стиля Шульца и идейно оправдано в новом фильме: медленное сужение кадра до клаустрофобного 4:3 в первой половине и постепенно возвращение к первоначальному широкому формату стоит, судя по всему, сравнивать с волнами.
Немного обидно, что формализм Шульца и его амбициозное желание чередовать главных героев, чтобы дать коллективный портрет семьи, сталкиваются с его неспособностью обособиться от дискурса (помимо названных шаблонов особенно заметно сильное влияние «Лунного света» Барри Дженкинса) и чрезмерное использование современных треков, которые будто взяты из плейлиста героев. Шульц прячется за агрессивным высокомерием I'am a God Канье Уэста, юношеским максимализмом Backseat Freestyle Кендрика Ламара, проникновенностью Seigfried Фрэнка Оушена и угнетенностью True Love Waits Radiohead, но так и не находит свой голос.
Uncut Gems / Неограненные драгоценности
реж. Бен Сэфди, Джошуа Сэфди
Говард Ратнер (Адам Сэндлер), как и все мы в определенный момент жизни, находится в полной жопе. Он долгое время вязнет в долгах, живет на два дома, всюду боится продешевить (особенно в собственном ювелирном бизнесе), но победителем выйти все равно хочет. Единственное, что может круто изменить все — добытый страной третьего мира бесценный камень, который вот-вот переоценят.
Если не считать «Оскар»/«Глобус»/«BAFTA» за главных и итоговых оценщиков кинематографа (крупные ≠ главные), то самый что ни на есть видимый Gem уже всеми обработан и отшлифован до блеска. Ожидали ли видеть именно такую судьбу братьев Сэфди, изо всех сил старавшихся не быть обокраденными хотя бы в культовости, став просто модными, популярными и восхваляемыми? Иронично, а Вселенная на это отвечает попыткой восстановить баланс: и кому-то просто приходится найти в ценности пустышку и подделку, лишь бы больше не слышать и не видеть этот надоедливый шум, суету и бог знает что еще.
Но так ли важно знать, что это за камень и какова его цена на самом деле, если всегда можно назвать свою? В сухом остатке, важнее любых материальных и духовных благ оказывается лишь эйфория и ощущение победы. Ее жаждут все — наша смертность напоминает о неизбежном поражении. И Говард Ратнер/Адам Сэндлер — не исключение. This is how he wins.
Togo / Того
реж. Эриксон Кор
На Аляске в городе Ном вспыхнула эпидемия дифтерии. Родители в панике, заболевшие дети теряют последние силы, а ближайшая сыворотка находится в четырех днях пути. Помочь жителям вызывается погонщик Леонард Сеппал (Уиллем Дефо). Чтобы спасти друзей и знакомых, на своей собачьей упряжке он проедет по льдам, забредет в эпицентр мощных вихрей и несколько раз окажется на грани смерти.
«Того» — хоть это и нетрудно — пока что можно назвать лучшим проектом Disney+. Он довольно инфантильный и слишком предсказуемый, но, в отличие от других их оригинальных фильмов — классический представитель жанра без очевидных недостатков.
Путешествие Сеппала вообще довольно зрелищное. То в середине переправы через реку повсюду начнет трескаться лед, то персонаж Дефо с его четвероногими друзьями зацепится за край обрыва. А в самые подходящие моменты ведущий пес Того, будто по щелчку пальца, начнет подворачивать лапы и жалобно скулить, чтобы чувствительный зритель окончательно поддался чарам этого по-хорошему манипулятивного кино.
С другой стороны, без очередного семейного фильма из разряда «Человек собаке друг», который лишь аккуратно следует учебникам по сценарному мастерству, можно было бы обойтись вполне спокойно.
Martin Eden / Мартин Иден
реж. Пьетро Марчелло
Очередная ошибка разума улья из российских прокатчиков, вьющихся вокруг мировых фестивалей: никто не купил «Мартина Идена», получившего приз за лучшую мужскую роль в Венеции-2019. Хотя Джек Лондон — автор универсально известный и любимый у всевозможных (пост)советских читателей (из иностранного в СССР доступнее были только сказки Андерсена) и просто пассионариев: неслучайно икона маргиналии российских 90-х актер Александр Баширов очень вольно экранизировал именно «Железную пяту» Лондона — фильм назывался «Железная пята олигархии» (1999).
А еще существует наша эпическая трехчасовая экранизация «Идена» с Юрием Богатыревым (1976), не говоря уже у «Не для денег родившемся» с участием аж Владимира Маяковского (1918). Фильм примерно так же горестно, как у Баширова, фиксирует попытку прыгнуть выше головы, которую осуществляет выходец из самых нижних экономических страт, и последующую невозможность и обреченность всякой классовой борьбы.
Любопытно, как эту уже, в общем-то, вечную историю переиначил итальянский режиссер Пьетро Марчелло, в основном ранее замеченный за производством разнообразной премированной документалистики. Итальянская кинотрадиция хорошо подходит для того, чтобы в очередной раз накатить бочку на богатых мира сего: в годы контестации там боролись за правду и справедливость не на жизнь, а на смерть. Такой же правильной лирической напряженностью и экзальтированной живостью (пусть картина и довольно медленная) отличается каждый кадр новейшей экранизации Лондона. Хотя фильм, конечно, не о политической революции как таковой, а о тоталитарной природе всякого социума, которую автор иллюстрирует аналогичными процессами внутри богемы.
Lass den Sommer nie wieder kommen / Пусть лето не настанет больше никогда
реж. Александр Коберидзе
Кадр из фильма
В рамках щедрой на ценные камни рубрики иногда стоит рассказать про те, которые действительно почти никто не огранил. Таким определенно можно назвать трехчасовой эксперимент (годаровского характера) грузинско-немецкого режиссера Александра Коберидзе. Вооружившись стареньким кнопочным Sony Ericsson, выпускник берлинской киношколы переносит зрителя в Тбилиси, чтобы рассказать лавстори, чьих тысячи, и точно зафиксировать меланхоличную ностальгию в сотне пикселей.
Само содержание здесь и правда не столь важно (ровно как и осознание его вообще наличия только на 30-ой минуте) сразу по ряду причин. Диалоги на грузинском Коберидзе сознательно не переводит ни на один язык, зато вместо этого, когда меньше всего ожидаешь, появляется рассказчица, в общих чертах описывая совсем уж неочевидное на экране. Однополая любовь героев здесь вообще ни разу не конфликт и не акцент (а место действия все же не самая либеральная Грузия), она не воспринимается чужеродно в обстоятельствах места, сама форма говорит о ее естественности, не нуждаясь в нравоучительном содержании. Многие детали сюжета и вовсе неясны, а их свободная интерпретация схожа с той, что появляется, когда мы предаемся воспоминаниям о эпизодах прошлого.
Коберидзе явно дает понять, что к фильму, как и к давно ушедшим воспоминаниям, серьезно относиться странно. Нехарактерные наезды камеры, диссонанс пафосной музыки с будничной рутиной, параллельные сюжеты со спящими собаками и грабителем с пистолетом в арбузе довольно комичны в рамках, в общем-то, искренне драматичной картины. И чем дальше, тем больше кажется, что подобная эссенция ностальгии и не была никогда серьезным переживанием — скорее бесконечной шуткой.
Harriet / Гарриет
реж. Кейси Леммонс
Захватывающая история Гарриет Табмен (почитайте на досуге про нее), бывшей рабыни и аболиционистки, могла бы превратиться в социальный триллер или мощнейщую драму о неистребимом стремлении к свободе, но усилиями Кейси Леммонс (которая, кстати, когда-то сняла любопытного «Клошара») стала довольно стандартным wikipedia-movie с одной мыслью на весь фильм — «рабство это плохо, пнятенько?» (мысль, впрочем ценная — до некоторых до сих пор не доходит). Главное здесь — это Синтия Эриво, от которой не отвести глаз (она была номинирована за эту роль на «Оскар»): это кино, во многом «сделанное» ведущей актрисой и, в общем-то, почему бы и нет.
The Body Remembers When the World Broke Open / Тело помнит, когда мир развалился
реж. Elle-Máijá Tailfeathers, Kathleen Hepburn
Канадский кинематограф интересен тем, что он рождает крайне самобытных режиссеров, которых со временем поглощает уже Голливуд, оставив от пресловутой национальной самобытности крайне мало. Тем любопытнее наблюдать за первыми шагами тех, кто пока еще вписывается в вечно новую канадскую волну. Тихий шедевр с изумительным названием, чья длина подстать съемке, имитирующей один дубль, а двойственность отражает особенность конфликта — как раз один из таких.
В центре сюжета — случайная встреча двух незнакомых женщин, одна из которых только что покончила с идеей материнства (пройдя не самую приятную процедуру, поставив внутриматочную спираль), а вторая, будучи на последних месяцах беременности, терпит побои от своего бойфренда. Их встреча (далеко не роковая) подобна длительному сеансу психотерапии, где жертва абьюза получает долгожданную поддержку.
Но самое большое откровение приходит с осознанием, что ситуация реверсивна, и еще большой вопрос, кто кому помогает с чем справиться. Это в меньшей степени фильм про абьюз и сестринство, но в большей — про преимущество боли и материнство, непосредственно с ней связанной. Как говорилось в одном сериале: «Есть два вида боли. Боль, которая делает нас сильнее, и бесполезная боль, причиняющая только страдания».
Le jeune Ahmed / Молодой Ахмед
реж. Жан-Пьер Дарденн, Люк Дарденн
Новая картина бельгийских режиссеров — осторожное исследование радикального исламизма с лицом 13-летнего подростка Ахмеда, выросшего в семье без отца и, как следствие, где-то свернувшего не туда. Одержимый целью стать послушным мусульманином, он готов пойти на все, а экстремистские трактовки Корана ему в этом благополучно помогают. Братья Дарденн, пожалуй, одни из немногих режиссеров, чью работу на Каннском фестивале будут хвалить заранее и не оставят без награды. Так произошло и в этом году: «Молодой Ахмед» отхватил приз за лучшую режиссуру.
Впрочем, картину так и тянет назвать как минимум спорной — в борьбе за силу месседжа Дарденны, гении социального послания, частенько забывают про все остальное (ритм, например). Это кино, которое слишком торопиться проговорить Важные Истины, а каким именно образом, кажется, уже не столь важно.
