7 сентября в прокат вышел фильм «Квадрат» Рубена Эстлунда, получивший «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском кинофестивале. Мы поговорили с Класом Бангом, исполнившим главную роль в фильме, о современном искусстве, кинофестивалях и самой неловкой постельной сцене в истории кино.
Как вы относитесь к современному искусству, которое Эстлунд пытается высмеять? Считаете ли вы, что оно действительно может заставить людей изменить свои взгляды, или режиссеру кажется, что большинство людей его не понимают?
Сомневаюсь, что фильм был создан с целью высмеять: сюжет разворачивается в музее современного искусства и проливает свет на это немного самодовольное направление. Но сам я люблю искусство и считаю, что оно очень важно, я в восторге от 95% современного искусства, я обожаю ходить в музеи. «Квадрат» пытается донести сатирическую мысль о том, что иногда мир постмодернизма воспринимает себя слишком серьезно и становится настолько высокомерным, что перестает отображать реальность. Искусство — это зеркало, это отражение мира, но, абстрагируясь от реалий, оно может потерять связь с нашей жизнью. Вот, что фильм пытается донести. Я не думаю, что высмеивать современное искусство — это хорошая идея, ведь фильм сам по себе — произведение искусства. А тот самый экспонат — квадрат, который мы видим в фильме, действительно существует в Швеции и Норвегии, и, думаю, Рубен действительно серьезно к нему относится. Было бы очень глупо с его стороны высмеивать собственное творение. Поэтому, мне кажется, картина не столько об искусстве, сколько о ценностях европейского образа жизни, просто действие происходит в мире контемпорари арт.
В фильме высмеивается образ европейского человека, отчужденного, не готового к открытости, помощи нуждающимся, скупого на эмоции. Является ли это главной проблемой европейцев на ваш взгляд?
Проблема не в том, что мы не хотим помогать, мы как раз-таки помогаем: платим огромные налоги, которые идут на помощь другим людям. Я сам родом из страны, в которой налог равняется 40% — с расчетом на то, чтобы все могли получить образование, медицинское обслуживание и так далее. Поэтому, выплачивая этот налог, мы как бы заботимся друг о друге, но в то же время закрываем глаза на полную картину происходящего. Мы как будто стараемся не замечать того, что находится прямо перед глазами: за углом или в соседней стране. Мы любим думать о себе как о воспитанных и хороших людях, желающих изменить мир к лучшему, но на самом деле мы больше похожи на моего героя — Кристиана. У него очень идеалистичное представление о том, какой должна быть жизнь, о том, как мы должны заботиться друг о друге. Но потом он совершает поступки, не соответствующие его идеалам.
Вы говорите о той сцене с мобильным телефоном?
Да нет, в целом о том, что Кристиан действительно верит в мысль, заложенную в «Квадрате» и сражается за нее. Но в то же время он будто не замечает, что на деле его поступки разнятся со словами.
Как вы думаете, вся эта ситуация изменила вашего героя к лучшему в конце?
Нет.
Так резко — «нет»?
Вы знаете, это больше американская концепция кинопроизводства: у вас есть персонаж, с ним случается что-то плохое, он проходит через все эти испытания и становится новым человеком, который что-то понял в этой жизни. Вы можете узнать в таком герое кого-то из своих знакомых? Люди вообще с трудом выносят урок из подобных жизненных ситуаций. Мы постоянно совершаем одни и те же ошибки снова и снова, очень редко в жизни случается что-то, что действительно на корню меняет тебя. Также и Кристиан — в конце он ищет того мальчика не для того, чтобы извиниться, а чтобы как-то успокоить собственную совесть. Не думаю, что он как-то изменился.
Понравилось ли вам работать с Элизабет?
Элизабет великолепная, с ней очень приятно работать. Она появилась в последние 10 дней съемочного процесса, а мы уже снимали около 65 дней и ужасно устали. Она была как глоток свежего воздуха, оживив всю обстановку — веселая и невероятно талантливая.
Расскажите немного о том, как снималась самая неловкая постельная сцена в кино: когда ваш герой пришел домой к героине Элизабет Мосс. Впервые вижу, чтобы актеры во время этого смотрели прямо в камеру.
Нам было довольно сложно снимать эту сцену, поскольку, как вы можете себе представить, было очень сложно не засмеяться. Кажется, съемки заняли целую вечность, потому что мы с Элизабет постоянно срывались на смех. Я рад, что вы обратили внимание на то, что во время постельной сцены мы смотрели прямо в объектив камеры, ведь в художественном кино такой прием особо не используется: Рубен позаимствовал его из порно. В такого рода фильмах актеры смотрят в камеру все время. А сцена с презервативом, кстати, основана на реальной истории, которая произошла с другом Эстлунда: тот однажды действительно поругался с девушкой из-за презерватива.
А с Эстлундом вам понравилось работать? Он давал вам пространство для творческой свободы или, наоборот, требовал четкого исполнения инструкций?
Он очень требовательный, но в то же время дает актерам необходимую свободу. Рубен всегда сконцентрирован на ситуации, он никогда не напоминает о персонаже и его бэкграунде — только о том, что происходит здесь и сейчас. Каждый раз на съемочной площадке он звал меня, тыкал пальцем в монитор и говорил: «Вот этой реакции я не верю, вот этой тоже не верю, а вот тут уже лучше». Он старается сделать так, чтобы каждая мелочь в каждой сцене выглядела правдоподобно, и требует от актеров внушительной и убедительной игры. В то же время иногда мы просто откладывали сценарий в сторону, брали за основу структуру сцены и начинали импровизировать. Наши диалоги в итоге сильно отличались от тех, что прописаны в тексте, но мы были довольны результатом. Я очень горжусь этим и очень рад быть вовлеченным в эту работу, ведь это именно то, о чем ты мечтаешь, выпускаясь из театральной школы: огромный проект с интересной историей и такой разноплановой ролью.
Могу себе представить, ведь фильм, к тому же, имеет все шансы попасть в шорт-лист номинантов на «Оскар»
Да, фильм официально отправлен на соискание «Оскара» от Швеции, но ей предстоит очень длинный путь до этого шорт-листа, ведь бороться за право побороться за статуэтку, помимо «Квадрата», будет множество замечательных картин. Посмотрим, конечно. Но для меня гораздо важнее, что мы выиграли главный приз в Каннах, потому что «Оскар» — замечательная премия, но чересчур коммерциализированная. Канны же больше сконцентрированы на кинематографе как искусстве. Я слышал, что нужно потратить много сил и денег для того, чтобы картина дошла до «Оскара», но, конечно же, скрещу пальцы, потому что очень хотел бы попасть на церемонию, я никогда там не бывал.
А вам вообще нравится вся эта фестивальная рутина — Канны, Торонто, красные дорожки, вечеринки?
Я пока что был только в Каннах, и работы там было больше, чем вечеринок, ведь моя главная задача — продать фильм, поэтому я дал хренову тучу интервью. А в Торонто я буду всего два дня, дам около 120 интервью и вернусь, потому что мне нужно успеть на репетиции пьесы.
Вы снимаетесь в кино, на ТВ, играете в театре, а что из этого вас больше притягивает?
Я не хотел бы выбирать одно, у меня есть желание продолжать играть и там, и там. Сейчас я занят в пьесе, ради которой отказался от роли в сериале, потому что она показалась более интересной. Но если мне перестанут поступать предложения о ролях на ТВ и в кино, я останусь в театре, а если мне вообще перестанут поступать предложения о ролях, то мне π&z%@ц.
Уверена, после роли в этом фильме вы точно не останетесь без дел. А с кем из режиссеров вы хотели бы поработать?
С Дэвидом Линчем!
О нет, он же сказал, что больше не будет кино снимать.
Я слышал об этом. Но он — мой самый любимый, у него столько великолепных фильмов. Я бы и с Ханеке хотел поработать когда-нибудь, но мы сейчас говорим о топовых режиссерах, попасть к ним в фильм невероятно сложно.
А с Ханеке вы пересекались на фестивале?
Нет, но я видел Дэвида Линча на церемонии награждения. Но вокруг него столпилось человек двести, поэтому я не стал даже пытаться поговорить.
