Буквально сегодня утром невероятный Кейси Аффлек получил «Оскар» за лучшую мужскую роль в инди-драме Кеннета Лонергана «Манчестер у моря». По горячим следам мы перевели большое и содержательное интервью с кинофестиваля Telluride 2016, в котором актёр проходится по важнейшим этапам своей карьеры.
Творческий путь Аффлека-младшего в кино — особенная ниша малозаметных, но необходимых ролей, периодически разбавляемых яркими пятнами: ранние съемки у Гаса Ван Сента, прорыв в картине «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса» (первые номинации на «Золотой глобус» и «Оскар»), дебют в режиссуре с мокьюментари «Я всё ещё здесь» (да-да, тот самый, в котором Хоакин Феникс объявляет о своём решении уйти в рэп), роль психопата у Майкла Уинтерботтома. Громким блокбастерам уроженец Массачусетса предпочёл камерные и нестандартные инди-фильмы — и, как мы видим, не прогадал.
В «Манчестере у моря» Кейси Аффлек играет Ли Чендлера — слесаря, одиноко живущего в Бостоне. После известия о смерти старшего брата он возвращается в родной городок Манчестер-у-моря и обнаруживает, что брат в завещании поручил ему опеку над своим шестнадцатилетним сыном. Помимо всего прочего, на малой родине героя ждёт собственное мрачное прошлое, разрушенное страшной трагедией. А кто говорил, что будет легко. Премьера картины состоялась на фестивале Sundance в январе 2016-го, после чего фильм за шокирующие десять миллионов долларов выкупила компания Amazon — и понеслось.
Когда ты понял, что хочешь стать актёром?
Я никогда не считал актёрство делом всей своей жизни, и вряд ли в будущем мои взгляды изменятся. Это никогда не было постоянной страстью — хотя я играю уже более тридцати лет, с самого юного возраста — на протяжении всей жизни мои интересы, увлечения и способы самовыражения менялись.
Свою первую заметную роль ты сыграл более двадцати лет назад в не самой очевидной картине Гаса Ван Сента «Умереть во имя». Какое впечатление оставила у тебя работа над этим проектом?
Я не вышел со съемочной площадки с ощущением того, что вырос как актёр, потому что понимал, что от меня требуется — я старался выдать режиссёру то, что ему было нужно, не ударив в грязь лицом. Мне было только восемнадцать, и всё вокруг было для меня в новинку. Сейчас, двадцать лет спустя, я осознаю, насколько мне повезло получить подобный опыт в самом начале карьеры. То, чему я научился в «Умереть во имя», я затвердил только в последующие годы своей карьеры, потому что периодически на периферии сознания возникают какие-то скрытые воспоминания, на которые ты впоследствии смотришь с совсем иного ракурса. Меня это несколько коробит: большинство моих работ как актёра вылились в серию малоприятных откровений, всплывающих ещё долгие годы. Бывает, идёшь по улице за тысячу километров от места проведения съемок и спустя десять лет после их окончания, и вдруг наконец-то понимаешь какое-то замечание, невзначай оброненное режиссёром. Мозг определённо работает по какому-то загадочному алгоритму.
«Умереть во имя», ставший для меня точкой отсчёта в лентах определённого типа, был полон подобных моментов и жестоких уроков. На площадке Гас относился ко мне очень терпеливо, позволял говорить глупые вещи и совершать ошибки, не поправляя и не сдерживая, поэтому все необходимые уроки я выносил самостоятельно, не чувствуя себя пристыженным. Нам с Хоакином Фениксом была предоставлена полная свобода действий; уже потом Гас отбирал из отснятого материала лучшие моменты, используя их поистине мастерски. Он — деликатный и интуитивный режиссёр, с уважением относящийся к личному вкладу каждого присутствующего на съемках и при этом полный собственных идей, излагаемых кротко и без пафоса. Работать над его фильмами было сплошным удовольствием. Вещи постоянно меняются, но Гас сохранил в себе дух американского независимого кино 80-х.
Тогда, во время работы над проектом, я думал, что Гас, Николь Кидман, Бак Генри и другие умные и талантливые люди были впечатлены моей игрой, но сейчас я понимаю, что они смотрели на меня, как заскучавший посетитель зоопарка смотрит на взбирающееся вверх и вниз по искусственному дереву животное. Люди приписывают времени множество свойств: оно летит, оно лечит все раны, оно — деньги, но по большей части время просто заставляет тебя осознать, каким идиотом ты был раньше.
Картина «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса» была признана прорывом для тебя. Что ты вынес для себя из этого опыта?
Опыт от работы над фильмом складывается из опыта взаимодействия с конкретно взятым режиссёром. Даже в картинах, где ты играешь влюблённого или родителя, самые глубокие взаимоотношения складываются с режиссёром. Ты или боготворишь его, или ненавидишь, или любишь, он может быть тебе кем-то вроде отца или даже всё вышеперечисленное сразу. Самыми лучшими моими работами — а под лучшими я подразумеваю самые трудоёмкие и удовлетворившие меня — были те, во время которых я выстроил самые тесную и продуктивную связь с режиссёром.
Талант Эндрю Доминика уникален. Благодаря этой картине я научился полностью передавать бразды правления режиссёру. Нет, это не означает становиться марионеткой в его руках — сначала ты по максимуму вкладываешься в эту роль, как следует готовишься, привносишь тысячу идей в каждую сцену и строчку, крепко-накрепко эмоционально сливаешься со своим персонажем... и вот тогда начинаешь полностью доверять фильммейкеру. Ты лепишь себя дома, а шпатлюешь на площадке — так себе метафора, но для объяснения сойдет. Эндрю требует такого подхода, и он его заслуживает.
Мне повезло работать с людьми, которые меня вдохновляют и восхищают; и спустя годы я продолжаю пересматривать фильмы, которые были сняты ими до работы со мной, потому что они очень хороши. Мне очень повезло, и это везение необъяснимо. У каждого из мастеров, с которыми я сотрудничал, был ещё какой-то талант: рисование, драматургия, музыка, но Эндрю — режиссёр чистой воды, он нашёл своё призвание, и, надеюсь, будет снимать больше. Не имея за плечами большого опыта, он казался более осведомлённым, чем все остальные. Он дал толчок каждому. Он каждого поднял на уровень выше. Он подкидывал великолепные идеи актёрам, костюмерам, декораторам — список можно продолжать ещё долго — и в особенности мне. Ему было трудно угодить, и если он считал, что что-то шло не так, скорее всего, он был прав.
В период пост-продакшна оказалось, что не у всех с Эндрю сложились столь же близкие отношения. У многих были собственные ожидания насчёт картины, они не доверяли Эндрю и не были согласны с его необычным стилем. Ему было позволено выпустить лишь что-то близкое к фильму, который он хотел снять, и это было болезненно. В итоге лента была выпущена без особого энтузиазма, а воспринята с еще меньшим. Впрочем, некоторым зрителям понравился фильм, а в последнее время их количество возросло с пяти до десяти — думаю, сейчас происходит что-то вроде переосмысления этой картины.
Кинофестиваль в Теллуриде (фестиваль, во время которого было взято интервью — прим.пер.) стал бы замечательным местом для показа режиссёрской версии фильма. Последние пятнадцать минут картины, снятые в Криде (штат Колорадо), безумно красивы. Развалины шахтёрских городков, разбросанные в горах и долинах, гениально претворены в жизнь Эндрю Домиником, Роджером Дикинсом (оператор), Патти Норрис (художник по костюмам) и каждым, кто был к этому причастен, вплоть до парня, который прятался в канаве с дым-машиной. Тысяча футов до камеры, минус двадцать на градуснике. Каждый раз возвращаясь туда, я вспоминаю тот отрезок фильма, оживляющий целый исторический период.
Многие актёры в какой-то момент обращаются к режиссуре, но твой фильм «Я всё ещё здесь» был по меньшей мере необычным. Зрители не были уверены, что в нём — правда, а что — ложь. Как ты отнёсся к реакции публики на эту картину?
Нормально отнёсся. Нормально. Просто нормально, окей?!?! На самом деле.
Я хотел снять что-то выглядящее, как документалка, снятая любителями, чтобы это выглядело максимально реалистично. В ней было много смешных моментов, настолько смешных, что я много раз пересматривал их и смеялся, но в итоге вырезал, потому что они выбивались из общей картины. Возможно, это было ошибкой, и нужно было всё-таки засунуть туда все эти кретинские шутки ниже пояса. Мы хотели снять смешное кино, сатирическую комедию, и никак не могли подумать, что люди примут всё это за чистую монету. Нам просто казалось, что будет смешно, если мы притворимся, что всё происходящее — правда. А потом мы выпустили фильм, и люди восприняли все события, происходящие в нем, всерьез. Это стало настоящим сюрпризом. Оглядываясь назад, я думаю, что нам стоило бы созвать пресс-конференцию и объявить, что это мокьюментари, но тогда подобный шаг казался нам оскорблением интеллектуальных способностей зрителя — было же очевидно, что сюжет фильма нереален, зачем заявлять об этом? А когда пришло понимание, что заявить всё-таки нужно, было немного поздно.
Эта картина отняла у меня пару лет жизни, за это время я научился действительно многому в режиссуре. Впрочем, сейчас я уже всё это забыл, так что, возможно, стоит снять сиквел... Вся моя карьера сплошь состоит из фильмов, которые люди оценивают по достоинству лишь постфактум. Так, стоп, оценил ли уже кто-то «Я всё ещё здесь»? Думаю, его время ещё не пришло.
В том же году ты снялся в картине «Убийца внутри меня» — наводящем ужас доказательстве того, что ты отлично смотришься в фильмах, заставляющих людей чувствовать себя не в своей тарелке. Каково было играть столь неуравновешенного персонажа, и как эта роль повлияла на твоё отношение к такого рода материалу?
Я не терплю насилие такого рода. Мне не нравится смотреть на это, а играть — тем более. Перед началом съёмок Майкл Уинтерботтом сказал мне, что насилие в этом фильме должно быть шокирующим и выбивающим из колеи, чтобы зритель осознал реальные чувства подобной ситуации, привел в пример «Необратимость». В ином случае жестокость в кинематографе несет неверный посыл — как в случае с фильмами, где сотни безымянных героев гибнут от руки инопланетян или кого-то ещё. Тогда я согласился на это, но предпочёл бы больше не принимать участие в подобных проектах.
Потом ты принял участие в проекте «В бегах», который во многом напоминал «Джесси Джеймса», и вместе с тем показал свою заинтересованность в работе с более молодыми режиссёрами — в данном случае с Дэвидом Лоури.
Дэвид — очень талантливый писатель и режиссёр. Во время нашей первой встречи он говорил о своём материале так, что мне немедленно захотелось согласиться на участие в этом проекте. Я был бы рад поработать с ним снова, если выдастся возможность. (Такая возможность уже выдалась — на фестивале Sundance 2017 была представлена новая картина вернувшегося к авторскому кино Лоури A Ghost Story, главные роли в которой сыграли Кейси Аффлек и Руни Мара — прим. пер.)
В «Манчестере у моря» ты играешь мужчину, пытающегося оправиться от ужасной трагедии, изменившей его жизнь годами ранее. С какими трудностями пришлось столкнуться, чтобы влезть в голову этого персонажа?
С одной и довольно очевидной: ходить на работу и каждый день чувствовать себя омерзительно.
Несмотря на то, что в основе фильма лежит довольно мрачный и драматичный материал, местами он очень смешной. Как ты отнёсся к таким сменам настроения в сценарии?
Я верил в Кеннета Лонергана и этот материал. Каждое слово в сценарии тщательно выверено, и, конечно, этот человек никогда не обходится хотя бы без капли действительно хорошего юмора — он умеет отыскать его в любой ситуации. И этот юмор не обесценивает драму — думаю, он ещё глубже позволяет прочувствовать трагедию. Я считаю Кеннета членом семьи и очень люблю. Я ощущал подобное ещё до старта съемок, а сейчас это чувство многократно усилилось. Он очень чуткий и отзывчивый человек, но никогда не обходится без юмора.
Оказывает ли театральный опыт Лонергана влияние на его режиссуру?
Я участвовал в одной из его постановок, а также читал некоторые другие его работы — в общем, был в достаточной степени знаком с его произведениями, чтобы понимать, что ещё лучше их сделать невозможно. Я вносил корректировки и предлагал идеи, касающиеся исключительно актёрской составляющей, потому что сценарий и так был идеален. Наверное, звучит глупо, но это действительно так. Никто не чувствует замысловатые сложности стиля Кеннета лучше его самого. Он доверяет своим актёрам, но непреклонен, если уверен в том, что диалог может звучать лучше. Он гениален; никто бы не смог помочь мне больше, чем это сделал он, руководя моей работой с терпением и чуткостью.
Источник: IndieWire
Перевод: [*Даша Постнова*
](http://cinemaholics.ru/author/dash/)
