Обшарпанные стены, гудящий компьютер, перегревающийся от жары, перебои света, вечная нехватка денег — в такой обстановке зародился и расцвел национальный кинематограф Уганды, специализирующийся на зрелищном кино; местный аналог Голливуда под названием «Вакаливуд» (Wakaliwood). В начале 10-х, пожалуй, единственный на тот момент угандийский режиссер экшен-фильмов Айзек Набвана залил на YouTube трейлер зубодробительного боевика «Кто убил капитана Алекса?». Из-за неповторимой DIY-стилистики, трюков темнокожих каратистов и дефолтных эффектов ролик понравился западному зрителю, собрав миллионы просмотров.
Именно после этого случая мир узнал о феномене Вакаливуда и его главном демиурге. Но история одной из самых безумных африканских кинокомпаний началась задолго до: к 2011 году, когда на местную индустрию впервые обратила внимание широкая аудитория, студия Ramon Film Productions (официальное название «Вакаливуда») сняла уже около 30-40 лент.
Рассказываем об этом удивительном явлении подробнее.
Дом, который построил Айзек Набвана
Уганда, как страна, во-первых, очень бедная, а во-вторых, пренебрежительно относящаяся к собственной культуре, не может похвастаться выстроенной системой производства. Бизнеса как такового нет, все творчество — кустарное. Поэтому неудивительно, что сначала Айзек Набвана занимался совсем другим.
Когда-то территория Вакалиги (места, от которого «Вакаливуд» и получил свое название), пригорода столицы Кампалы, была покрыта лесами и принадлежала деду будущего режиссёра. Но вскоре землю продали, и на ней начала развиваться торговля. Чтобы прокормить семью, Набвана продавал кирпичи — и преуспел в этом. Свой первый дом, кстати, он сделал вручную, из собственных материалов — факт, много говорящий о трудолюбии угандийского гения.
Айзек Набвана
Бизнес расширялся, денег становилось все больше, и когда у Айзека сформировалась финансовая подушка, он понял, что хочет заниматься кинематографом, любовь к которому ему привил старший брат. Хотя Набвана никогда не был в кинотеатрах, его завораживали рассказы вернувшегося с сеансов родственника о том, как Бадди Спенсер надирает зад негодяям. Будущий режиссер ни разу не смотрел кино (парочка телешоу не в счет), однако все-таки проникся искусством. Фантастического киноязыка в продукции «Вакаливуда», как легко догадаться, не найти. Однако куда важнее в картинах Навбаны пластика актеров, внутрикадровая экспрессия. Думается, что Бад Спенсер — звезда итальянского эксплотейшена — результатом был бы доволен.
До работы в киноиндустрии Набвана занимался еще и музыкальным продюсированием. С 2005 года он пытался помочь начинающим певцам и исполнителям, среди которых, по его уверению, был сам Боби Вайн — для мира человек, может, и незнакомый, но в своей стране достигший статуса звезды. А где музыка, там и клипы, но для самого Айзека они, как и телешоу, стоят особняком. Хотя этот опыт на Набване определенно сказался: в «Кто убил капитана Алекса?» одну из ролей играет певица Faizat Muhammed, а саундтреком ко многим картинам выступает афробит и регги — музыка, по мнению режиссера, способная дарить любовь другим людям.
Лого «Вакаливуда»
С другой стороны, клипами (и, конечно, кирпичами) он как раз и зарабатывал на камеру для съемок Sony PD-170 — правда, не хватило. Достал лишь половину суммы и хозяин аппаратуры заявил, что придет на следующий день и заберет устройство, если Набвана не вернет все деньги. Режиссер схитрил: сказал, что камеру украли, и тогда собственник отстал. Проблема поиска и освоения компьютера начинающему фильммейкеру потрепала нервы в не меньшей степени.
Собрав устаревшее железо, которое может задымиться от здешней жары, он начал изучать азы монтажа. Набвана долго практиковался в пост-продакшене и, как говорят его знакомые, стал значительно асоциальнее — зато навыком овладел, видимо, лучше всех других коллег. Осталось лишь выбрать название для будущей студии, а семейные традиции, как известно, всегда помогают в таких сложных вопросах: Ramon Film Productions отражает любовь режиссера к главным женщинам в его жизни — бабушкам Рэйчел и Монике.
Через тернии к травме
В общем, Набвана — настоящий режиссер с опытом. Правда, от этого не легче: в Уганде художник все равно будет сталкиваться с производственными проблемами на любых своих фильмах. Съемочный день начинается с молитвы, а продолжается нервной беготней в поисках локаций, работой с самодельным оборудованием в виде стальных прутьев, заменяющих штативы, и подбором костюмов, которые каждый из актеров находит себе сам.
Кстати, об актерах. В Вакаливуде они, разумеется, непрофессиональные. Но какая-никакая школа здесь есть: за время существования студии успел образоваться некий кружок, где артисты могут практиковаться, разыгрывая маленькие этюды и примеряя образы — от сутенеров до славных парней. Кроме любителей тут можно найти и более-менее «прокаченных». Но тоже без актерского образования.
Кадр из фильма «Кто убил капитана Алекса?»
Речь о тех, кто в фильмах Набваны зрелищно машет кулаками — местных мастерах кунг-фу, которые сами ставят драки. Кино с Брюсом Ли не обошло стороной и Уганду, вызвав, впрочем, у режиссера такие мысли:
Мы восхищались восточными единоборствами. У азиатов есть все, у американцев тоже, а у нас — ничего.
С тех пор страна так и не обрела новые эстетические ориентиры и по-прежнему фанатеет от олдскульных боевиков (а еще, к великому сожалению Айзека, смотрит нигерийские фильмы). Да и сам постановщик постоянно эксплуатирует любовь публики к такого рода кино. Другая его фраза о подходе к созданию экшен-фильмов лучшим образом демонстрирует, к чему он стремится на съемочной площадке: «Я ненавижу диалоги. Хочу заполнить весь фильм экшеном. В конце концов, нашему народу всегда нужен настоящий герой».
Отличие Вакаливуда от иностранных аналогов (Голливуда и Болливуда — прежде всего) в том, что его управленец отказывается от разнообразия сеттинга и больших бюджетов. Не только потому, что первого и второго у него нет и не было. Набвана хочет, чтобы его зрители — в частности, жители Вакалиги — видели на экранах родные гетто и леса. Именно поэтому, кстати, в картине «Плохой черный» автор так держится за декорации и реальности пригородов, где все кишит развалинами и преступниками, а в основу закладывает реальный случай из криминальных разборок.
Другая ключевая тема его творчества — конфликты в семье, приводящие к сиротству, преступности и ненависти — выделяют в нем ярого защитника традиционных ценностей. Деятельность Айзека это в некотором роде протекционизм, направленный на сохранение собственного наследия и противостояние американизации культуры. Свои фильмы, например, он отчаянно снимает на луганде (национальном языке, многими считающимся проклятым), за что его неоднократно хулили, а некоторые и вовсе отказывались признавать художником. Но защита местной культуры ограничивается не только этим.
Будучи ребенком из многоконфессиональной семьи (отец — католик, мать — мусульманка, дед — протестант), Набвана осознает, насколько легко задеть соотечественников. И именно поэтому в его картинах нет никаких политических месседжей. Одна из немногих сцен с подтекстом встречается в главной работе студии «Кто убил капитана Алекса?». Как говорит сам Айзек, эпизоды с перестрелками и взрывами на вертолетах навеяны страшными воспоминаниями о гражданской войне. При этом назвать картины Ramon Film Productions эскапистскими вряд ли выйдет. Как бы Набвана ни пытался откреститься от политики, во всех его историях лежит тяжелая национальная травма.
В первую очередь — травма от уже упомянутой гражданской войны. В документальном фильме Wakaliwood: The Documentary он рассказывает о жутких днях детства:
В ваш дом могли постучать и потребовать открыть двери. Если к вам пришли, вы обязаны были отдать все, что потребуют. Кого-то даже насиловали.
Отсюда возникают мотивы беззакония и бессилия правоохранительных органов, которые, если вспоминать «Кто убил капитана Алекса?», нередко сотрудничают с преступниками. А некоторые военные иногда и сами становятся этими преступниками — тут уже заметна четкая отсылка на людоедский режим Иди Амина. В (сюр)реалистичной, одновременно приземленной и художественно гипертрофированной Вакалиге Набваны можно встретить секс-работниц, торговцев детьми, грабителей банков, наркодиллеров, военных и кучу других социальных слоев, многие из которых, скорее всего, в здешних краях не показывались уже много лет.
Также Набвана рефлексирует по поводу женских образов. В «Плохом черном» главная героиня, сбежав из рабства, становится мстительной женщиной, очищающей район от ублюдков, а в «Капитане Алексе» мы некоторое время наблюдаем за героиней, лишившейся еды. В «Вакаливуде» гендерный вопрос парадоксален: с одной стороны, женщина может быть страдалицей или, напротив, оплотом справедливости и честности, с другой — играть заранее заготовленную роль femme fatale. В первом случае это, скорее всего, связано с человеком, который воспитал режиссера — его бабушкой. В гражданскую войну она в одиночку содержала семью и отдавала последние деньги незваным гостям в военной форме, лишь бы те не трогали родных. А вот более стандартный жанровый образ навеян старой голливудской традицией.
Не мета, а прото
В Вакалиге, да и во всей Уганде, искусство воспринимают так, будто первые фильмы братьев Люмьер вышли только вчера. Когда Набвана демонстрировал картины с применением монтажа (в частности, он вспоминает сцену, где с помощью двойной экспозиции дух покидает тело человека и бродит по улицам), люди были готовы обращаться к шаманам и воспринимали показанное на экране как магию.
Даже местные власти, увидев сцену из «Капитана Алекса», в которой самолеты бомбят центр города, поехали проверять, не разрушил ли безумный кинематографист целую столицу ради зрелищных эпизодов. А водитель машины, одолживший транспорт ради пары сцен, очень расстроился, увидев, как с помощью магии эффектов его колымага превратилась в груду железа.
Кадр со съемочной площадки
Неудивительно, что вход в школы и банки сотрудникам «Вакаливуда» закрыт. Их появление — дурной знак, и поэтому все декорации съемочной группе приходится создавать вручную, из картона и фанеры. Хотя иногда даже их дешевизна не помогает избежать проблем: скажем, чтобы во время создания очередной картины зеваки не заходили в фальшивую полицейскую будку, пришлось менять надпись Police на Bolice. В общем-то, все культурное пространство Вакаливуда — место прото-кинематографа, который не только удивляет зрителей самим фактом своего существования, но и работает в рамках такой же прото-индустрии.
Речь идет не только о любительских декорациях и актерах с улицы (такое и ноу-вейверы могут), это касается и распространения готовых фильмов. В Вакалиге, чтобы твое кино оценили и, что важнее, купили нужно приложить немало усилий. Во-первых, собрать целую команду (чем больше женщин, тем лучше — у них охотнее покупают диски), во-вторых, провести инструктаж безопасности и объяснить, какие маркетинговые уловки помогают сбыть «продукт». Наконец, отправить курьеров, в большинстве своем участников съемочной группы, и ждать вестей.
Нередко доходит до драки, иногда перед продавцами закрывают двери, и таким образом продвижение фильма становится даже сложнее его создания. Одна из проблем заключается в популярности нигерийского кино, другая — в языке производства, но на деле главным камнем преткновения становится нехватка DVD-проигрывателей и вечное отключение света. Тратить драгоценное время на какой-то боевик в редкие моменты рабочего электричества, согласитесь, неразумно. Да и местным кинотеатрам приходится несладко: их единственные источники энергии — машинные двигатели.
При всем этом Вакаливуд трудно назвать вещью чисто традиционной: в культуру умудрился затесаться даже постмодернизм. Сам по себе факт темнокожих мастеров кунг-фу, персонажей с именами Шварц и Уэсли Снайпс или прочего интертекста, отсылающего к классике 80-х, разумеется, не дает права в полной мере отнести работы студии к этому направлению. Причудливость сеттингов Ramon Film Productions, где людоеды соседствуют с вампирами, гоняющими на байках, и организованной преступностью, скорее отражает сформировавшееся многообразие культуры, а не осознанное ее преображение.
Хотя для прото-кино в Вакалиге слишком осознанно жонглируют жанрами. Сам Набвана считает, что его картины трудно понять на Западе из-за вечной смены акцентов и настроения. Экшен-фильм может резко превратиться в драму о вреде наркотиков или хоррор о людоедах, а потом обернуться дичайшим слэпстиком. Это, по мнению автора, идеально отражает жизнь в самой Уганде — непредсказуемую и странную, а также здорово характеризует зрителей, желающих увидеть в кино все жанры и приемы, какие только можно туда засунуть. Особенно, кстати говоря, угандийцы любят слоу-мо — и Набвана, хорошо это зная, постоянно использует его в своих работах.
Кадр из фильма «Плохой черный»
Но, что забавно, Вакаливуд, несмотря на неоспоримое авторское видение, сам же допускает его деконструкцию. Для этого в индустрии уже много лет (с 1982 года) работают виджеи. Поначалу Набвана сталкивался с тем, что аудитория не ходила на его кино, но стоило лишь прибегнуть к помощи парня с микрофоном, как проблема оказалась решена.
Он здесь — такой же творец, перечеркивающий догмат автора и делающий себя и зрителя равноценными участниками кинопроцесса. Формально виджей переводит фильм для тех, кто не может читать субтитры в видеосалонах, но вообще его функция — весело шутить и задавать нужную экспрессию даже там, где ее не должно быть. Оригинальные версии вакаливудских картин более сдержанные, не такие по-постмодернистски ироничные, однако появление виджея усложняет и без того муторную жанровую структуру.
Так Вакаливуд становится одним из самых любопытных явлений кино — то ли симулякр, который осмысляет сам себя, то ли предельно реалистичная вещь, мотивированная общенациональными травмами. Хотя, если честно, разницы нет. Вакалига сейчас остается местом художественной искренности, где каждый может стать участником уникального процесса.
Со временем это стали понимать и продюсеры: американец Алан Хофманис уже переехал в Уганду и помогает Набване создавать новые шедевры. В маленькую студию Айзека спешат блогеры и киноманы, путешественники и местные жители, желающие посвятить жизнь творчеству. Один из членов команды во все той же документальной картине о студии заявил: «У меня не было шанса ощутить любовь отца». В Вакалиге, где каждый сирота (а Уганда — сама по себе страна сирот) может найти семью, его проблема, кажется, будет решена.
И даже сам акт создания фильмов, кажется, перевешивает цель их выпуска. Да, потеря картины из-за отключения света или перегрева компьютера для Набваны по-прежнему остается тяжелым испытанием, сравнимым с потерей частички души, которую он вкладывает во все свои работы. Но все-таки Вакаливуд как таковой миру показал всего три фильма из более чем сотни.
Так что несмотря на попытки сообщества включить Ramon Film Productions в контекст мирового кинопроизводства (в том числе отправляя ленты в программы разных фестивалей), детище Набваны, скорее всего, останется явлением локальным, в полной мере понятным только своим. И, думается, именно этого Айзек, который так отчаянно боролся за сохранение собственной культуры, будет добиваться и дальше.
