С 17 по 28 апреля в Стамбуле прошел ежегодный международный кинофестиваль. По традиции Влад Шуравин посетил сие замечательное мероприятие и выбрал самые интересные картины. Часть из них довела его до компульсивного переедания пахлавой, другая же — помогла лучше понять себя.
О лучших фильмах фестиваля прошлого года вы можете почитать здесь.
Пока-пока, Тверия / Bye Bye Tiberias
реж. Лина Соле
Палестино-израильская актриса Хиам Аббассс, известная по роли Марши Рой из «Наследников», возвращается на родину вместе с дочкой. Когда-то женщина оставила семью ради жизни в Европе и мечты о звездной карьере, а теперь пытается восстановить связи. Но сделать это не так-то просто: многие родные уже умерли, город перестроили, и о прошлом напоминают лишь пожелтевшие фотографии да письма.
Документальный фильм Лины Солем — дочери Аббасс — начинается как драма о конфликте на Ближнем Востоке: раньше семья Хиам жила в палестинской деревне, но после войны земли перешли Израилю, а предки были вынуждены поселиться на новом месте и начинать жизнь сначала.
Однако «Пока-пока, Тверия» куда шире современной новостной повестки: это еще и кино об утраченной памяти. Аббасс собирает артефакты прошлого и пытается примириться со своими решениями, даже если участников событий, равно как и мест действия, уже не осталось. Подобно любому, даже самому пестрому семейному альбому, фильм Солем интересен до тех пор, пока отдельно взятый зритель готов углубляться в хитросплетения случайных людей на экране — и это, пожалуй, единственное слабое место этого трогательного дебюта.
Кухня / La Cocina
реж. Алонсо Руиспаласиос
В американском ресторане The Grill на Манхэттене кто-то украл деньги из кассы, и все подозрения начальства падают на сотрудников. Из-за этого между англоязычными и испаноязычными работниками разгораются новые ожесточенные конфликты. Параллельно повар Педро (Рауль Брионес) пытается уговорить свою возлюбленную-официантку Джулию (Руни Мара) не делать аборт. Он, кстати, главный подозреваемый в краже.
Причудливую трагикомедию о кухне наверняка будут сравнивать с нашумевшим «Медведем», и на то есть причины: на протяжении двух часов импульсивные официанты и повара кричат друг на друга на разных языках, бросаются едой, а в финале случайно устраивают в заведении потоп из вишневой «Колы».
Но режиссеру Алонсо Руиспаласиосу есть чем удивить ценителей жанра food-porn. Реалистичные истории о буднях ресторанного бизнеса, снятые в монохроме, то и дело чередуются то с черной комедией, то и вовсе с чем-то эзотерическим. В перерывах между жаркой и варкой герой рассуждают о смысле жизни — в том числе слушают крэковую историю про пришельцев, — и чувственно занимаются сексом в морозильной камере.
Ривербум / Riverboom
реж. Клод Бахтольд
Молодой парень по имени Якоб Бахтольд тяжело переживает смерть родителей. Дабы справиться с нахлынувшими эмоциями, мужчина едет в Афганистан с другом-репортером. Спустя несколько дней путешествий Бахтольд вооружается маленькой мыльницей и VHS-камерой: он снимает страну, в которую раньше невозможно было попасть — и открывает ее для себя с совершенно новой стороны. Все кадры Якоб отдает на хранение товарищу. Тот их благополучно теряет и возвращает только спустя 20 лет, когда об Афганистане уже никто не вспоминает.
Многочасовые записи Бахтольда складываются не в реалистичную драму об ужасах войны, а в комичное братанское кино про чудаков в дороге. Друзья бегают по гигантским полям марихуаны, дерутся за вакантное место на переднем сиденье машины-развалюхи, тусуются вместе с бандитом, который недавно украл танк у русской армии, и провоцируют местного военного диктатора на интервью.
Автор признается в любви к Афганистану без колониального снисходительного взгляда. Да, самолеты в стране чинят с помощью хлипкой проволоки и гнилых лестниц, а местные дороги больше напоминают ухабы. Зато перед лицом разрушений и трагедий местные сохраняют оптимизм, и даже полуразрушенные улицы кажутся не такими страшными, когда вокруг развеваются пестрые платки, а на прилавках лежат морковки самых разных цветов. Посреди кромешного мрака Бахтольду удается выхватить самое главное: красоту мира и торжество человеческого духа.
Блажь
реж. Илья Поволоцкий
Дочь (Мария Лукьянова) и отец (Гела Читава) колесят по стране на раздолбанном фургончике. На жизнь они зарабатывают необычным способом: приезжают в деревни, показывают российские фильмы, продают зрителям чипсы и пиво, а параллельно предлагают купить DVD-диски с порно.
«Блажь» Ильи Поволоцкого — это эталонно фестивальное кино. Здесь все герои угрюмо смотрят вдаль, почти не разговаривают, периодически занимаются сексом и хранят древнюю травму за семью замками. В данном случае — прах матери, который как бы символизирует старую и уже давно утраченную жизнь. Но то ли меланхоличные кадры в крапинку с горными пейзажами, то ли сама история в духе русской тоски помогают Поволоцкому выдержать баланс между конъюнктурой и настоящим кино о настоящих людях.
Ку Ли никогда не плачет / Cu Li Không Bao Giờ Khóc
реж. Пхам Нгоч Лан
Женщина возвращается домой во Вьетнам после развода с мужем-европейцем. На родину она привозит глазастого маленького лори. Героине нужно наладить отношения с племянницей, которая вот-вот выйдет замуж. Но старые обиды мешают совместной жизни.
Медленное вьетнамское кино не спешит сталкивать родственникам лбами в терапевтических диалогах. Большую часть фильма все герои занимаются своими делами. Племянница готовится к свадьбе, жених — сомневается в своих чувствах, а главная героиня сюсюкается с лори и пытается охмурить молодого мальчика-официанта. А еще все красиво стоят в кадре, поют в караоке и размышляют о счастливом прошлом, когда трава была зеленее (сейчас все черно-белое). В каком-то смысле это безалкогольная версия шедевров Аки Каурисмяки: хмельного задора тут маловато, зато терпкого уныния хоть отбавляй.
Мать всей лжи / The Mother of All Lies
реж. Асме Эль Мудир
Марокканская режиссерка Асме Эль Мудир собирает семью в одном месте. С помощью картонных макетов и глиняных кукол они восстанавливают прошлое: вспоминают быт семьи на родной улице, соседей и забавные происшествия — все потому, что бабушка Захра строго запретила делать фотографии. Постановщица подбирается к самому болезненному сюжету: бунту 1981 года, когда сотни людей погибли на улицах и в тюрьмах. Но все та же консервативная старушка пытается помешать родственникам. Она настаивает, что в этот день ничего не видела и не слышала. А значит, и остальным нужно сидеть молча.
Уже привычный жанр документальной кукло-терапии (такое, например, встречалось в доке «Марвенкол») всячески встряхивает трикстер в лице пожилой Захры. Старушка бьет стекла, обзывает родственников и внушает всем, что они выдумали страшные события сорокалетней давности. Создатели как бы дают взглянуть на историю глазами людей, замалчивающих проблемы и нередко выступающих добровольными цензорами. Что ими движет? Почему даже перед лицом смерти они не готовы уступить? У стражей морали и государственной «правды», как окажется, тоже хватает травм.
Нет другой земли / No Other Land
реж. Базель Адра, Хамдан Баллал, Юваль Абраам, Рэйчел Цзор
Палестинский активист Базель Адра живет в деревне — одной из многих, которые израильский суд призвал разрушить. Мужчина годами фиксирует произвол армии: солдаты выгоняют людей на улицы и вынуждают местных жить в пещерах, перекрывают колодцы и отнимают машины. К Базелю периодические приезжает знакомый и журналист из Израиля по имени Юваль. Тексты про Палестину еще никому не интересны, поэтому он пишет на энтузиазме и каждый раз сетует, что статью почти никто не открыл.
С одной стороны, «Нет другой земли» всего лишь детальнее раскрывает палестино-израильский конфликт до широкомасштабных военных действий: военные делают все, чтобы выжить местных — от разрушения школ до убийства простых людей. При этом шок-контент (сцены сняты непосредственными участниками событий и действительно очень жуткие) подводит к довольно универсальной идее.
На примере Базеля и Юваля раскрывается феномен активизма: иногда результат приходит спустя годы стараний. И единственное, что защищает людей по всему земному шару — старания энтузиастов с напрочь отключенным чувством самосохранения. Главное — не сдаваться даже перед лицом апокалипсиса.
