Россия — щедрая душа: никогда не знаешь, за что здесь можно сесть в тюрьму. Этот тревожный фон всегда с нами — достаточно открыть новости, чтобы в этом лишний раз убедиться. Жизнь причудливее любого искусства, но и ему есть что сказать по теме: мы вспомнили три документальных и два игровых фильма, где театр абсурда расцветает в дворцах правосудия.
Также напоминаем, что в целях борьбы с энтропией всегда можно подписаться на донаты главному изданию о судебных процессах в стране «Медиазоне» и ОВД-Инфо, независимому правозащитному проекту.
Процесс, 2018
реж. Сергей Лозница
Кадр из фильма
Два часа монотонного судебного процесса по делу «Промпартии» — полностью сфабрикованному. Картина выросла из материалов советского режиссера Якова Посельского, которые он не включил в свою ленту «13 дней. Дело Промпартии». Это полностью монтажное кино — Лозница принципиально не добавляет авторский голос.
Контекст: весну 1930 года оглушил ряд забастовок рабочих на шахтах. В свете этих событий была арестована группа инженеров, которую по сфабрикованным материалам обвинили в создании антисоветской подпольной организации «Промышленная партия» (также известной под названиями «Союз инженерных организаций» и «Совет Союза инженерных организаций»). У Сталина были вполне четкие цели: остановить стачки и укрепить веру народа в идею социалистического соревнования.
Мотивы Сталина понять нетрудно, цели людей, подписавшихся на это, — тоже. Власть умеет давать обещания, а еще она умеет выполнять их так, что лучше бы убивала сразу: печальные титры в конце показывают, как сложилились судьбы фиктивных преступников.
Несмотря на то, что ни один из участников концептуального сговора не был растрелян, а большинство вышло раньше срока, судьбы их были фактически загублены. Многих из них пуля советской власти догнала уже позже.
Эти титры на самом деле очень важны, это не протокольное послесловие, обязательное для любого документального фильма: два часа показывая по сути чистую ложь, клоунаду зла, Лозница короткими заметками демонстрирует, куда в итоге могут привести сделки с совестью. При этом, понятно, что эти люди не злодеи, просто власть оставляет не так много пространства для выбора — и здесь «Процесс» гениально передает привет современной реальности, где с каждым годом коридоры все уже.
The Trial: The State of Russia vs Oleg Sentsov / Процесс, 2017
реж. Аскольд Куров
Кадр из фильма
За делом украинского режиссера Олега Сенцова следил весь мир. До Евромайдана он был подающим тихие надежды постановщиком: его полнометражный дебют «Гамер» показали на Роттердамском кинофестивале, а позже отметили призом Гильдии киноведов и кинокритиков на «Духе огня». Второму фильму, получившему название «Носорог», не суждено было случиться — в мае 2014 года, через два месяца после присоединения Крыма к России, Сенцова и его соратников задержала ФСБ по подозрению в терроризме.
Следующие пять лет суд пытался убедить всех, что Сенцов: 1) член националистического «Правого сектора» (в организации эту информацию опровергли); 2) участвовал в поджоге офисов общественной организации «Русская община Крыма» и представительства партии «Единая Россия» (нет, он не делал этого); 3) был частью операции по подготовке самодельных бомб у мемориала «Вечный огонь» и памятника Ленину в Симферополе в ночь с 8 на 9 мая 2014 года (и этого он не делал тоже). В защиту Сенцова вступились активисты и кинематографисты со всего мира, а в 2017-м документалист Аскольд Куров снял про него фильм — и картину взяли в программу Берлинского кинофестиваля.
Сухая, ободранная до костей документальная лента, неровно сшитая из бесконечных судебных слушаний и реакций всех причастных к делу, в итоге оказывается не просто очередным выступлением в духе «привет, тоталитаризм», а напряженной, голливудского толка историей о том, как власть пытается перемолоть в муку человека, отстаивающего свои принципы. В другой системе координат дело Сенцова уже попало бы на карандаши кинопродюсерам, ибо такое не выдумаешь, абсурдных деталей здесь — вагон и маленький автозак.
The Trial of the Chicago 7 / Суд над чикагской семеркой, 2020
реж. Аарон Соркин
Netflix
Пожалуй, самый броский и техничный фильм про судебный процесс над невиновными людьми за последние несколько лет. Август, 1968 год, разгар Вьетнамской войны. В Чикаго — съезд Демократической партии, в парке неподалеку — внушительный митинг против войны. Начинается все довольно весело и музыкально, заканчивается жестокой стычкой с полицией. По итогам съезда демократы выставили кандидатуру Хьюберта Хампфри, но победил все равно Никсон; через год митинг аукнется лидерам протеста долгим и демонстративным судом.
Вот они, слева направо: звезды левого движения «йиппи» Эбби Хоффман (Саша Барон Коэн) и Джерри Рубин (Джереми Стронг), два активиста-идеалиста Том Хейден и Ренни Дэвис (Эдди Редмейн и Алекс Шарп), пацифист радикального толка Дэвид Деллинджер (Джон Кэрролл Линч), пара «рядовых» участников протестного движения Джон Фройнс (Дэн Флаэрти), Ли Вайнер (Ной Роббинс) и сооснователь «Черных пантер» Бобби Сил (Яхья Абдул-Матин II), который формально ни при делах (на митинге его не было).
Последнего, после унизительного затыкания (буквально), отделят от остальных и будут судить совсем по другому делу; так восьмерка осиротела на одного и получила свое историческое название. Изначально по сценарию Соркина собирался работать Стивен Спилберг. Дело было в нулевые, проект тогда ушел в небытие, чтобы вернуться в 2020 году. Конечно, это везение: сейчас картина идеально резонирует со временем.
Подробнее читайте в нашей рецензии.
Die Moskauer Prozesse / Московские процессы, 2014
реж. Мило Рау
Saiten
В марте 2013 года театральный (преимущественно) режиссер Мило Рау воссоздал в Сахаровском центре судебные процессы по делам выставок «Осторожно, религия!», «Запретное искусство» и «панк-молебена» арт-группы Pussy Riot. Строго говоря, это были не точные исторические реконструкции, а скорее инсценировки с открытыми финалами: спорные юридические кейсы обсуждали реальные участники событий, журналисты, деятели культуры и другие эксперты. Например, Екатерина Самуцевич из Pussy Riot сыграла саму себя, а на стороне обвинения выступил ведущий Первого канала Максим Шевченко (который в свое время называл активисток «бесноватыми» и призывал всех верующих «дать отпор мерзости»).
В фильм «Московские процессы» вошли главные моменты трехдневных «слушаний» плюс отдельно записанные интервью с участниками инсценировок. И, что особенно важно, —
вторжение сотрудников Федеральной миграционной службы России в Сахаровский центр (с целью закрыть весь этот театр к чертовой матери, разумеется).
Я ненавижу боль и насилие, я дрожу, когда подходят две фигуры синие — именно попытка прервать ход театрализованного действа в какой-то степени примирила обе стороны, на время обнулив идеологические претензии друг к другу. У этой сказки хороший конец — «Московские процессы» показывают, что достаточно минимального желания услышать иное мнение, дабы не ломать людям жизни, не разжигать ненависть, не превращать спор в войну. Отсутствие диалога — это сильный яд, а компромисс — не конформизм. Не поддаваясь соблазну просто собрать док по горячим следам (который, как любая правда жизни, скорее всего впечатлил бы зрителя больше), Рау разыгрывает альтернативную карту событий весьма изящно — это тот самый случай, когда точный монтаж решает все.
Court / Суд, 2014
реж. Чайтанья Тамхане
Mubi
Нараяна Камбле, певца из Мумбаи, судят по весьма странной причине — его остросоциальные тексты, якобы призывающие к суициду, повлекли за собой смерть ни в чем неповинного рабочего близлежащей канализации. Допотопная экспертиза местного суда (закрывающего одно дело за другим еще на предварительных слушаниях), конечно, даже не старается найти истинную причину происходящего, когда есть отличная возможность демонстративно разнести «неправильное» искусство.
Для индийского вундеркинда Чайтанья Тамхане в его дебютной судебной драме важен не столько кафкианский абсурд, через который должен пройти бедный художник, сколько тот факт, что вердикт по сути выносит народ (достаточно пассивный). И этот холодный судебный процесс происходит в первую очередь в головах у тех, кто допустил такой политический климат. В головах людей, которые спокойно наблюдают за тем, как побеждает несправедливость, но не предпринимает никаких действий.
