Наша непостоянная рубрика On the set воскресла из мертвых, и сегодня профессиональными секретами с вами поделится знаменитый австрийский режиссер Михаэль Ханеке.
Написание сценария — сложный процесс, к которому, однако, можно подойти по-разному. Во-первых, я собираю материал, исходя из смутного представления, но если мое внимание сосредоточено на этой идее, мне становится со временем все понятно. Так женщина, ждущая ребенка, всегда обращает внимание, когда рядом оказываются беременные. Это нормальное явление. На сбор материалов может уйти несколько месяцев, иногда лет, поскольку это зависит от того, насколько знаком ты с периодом. Если у тебя лишь смутное представление о теме фильма, который ты собираешься снять, процесс может занять больше времени.
Как только наберется достаточно материала, я делаю карточки, сотни карточек, и начинаю выстраивать структуру сценария и выписывать сцены. Обычно карточек у меня в три раза больше, чем я использую, понятное дело. Затем я креплю их на стене. У меня есть туманное очертание начала, концовки, главных точек на пути героев. С помощью карточек я прикидываю, как персонажи будут развиваться и как их соединить вместе. А когда с этим закончено, я сажусь писать, и обычно на это не уходит много времени. В лучшем случае, я пишу сценарий за шесть недель. Если у вас талант создавать диалоги, то писать — просто.
Я не работаю с актерами перед началом съемок. Если актер не глуп и умеет читать сценарий, он не будет стараться делать все, что вы там написали. Так что, если человеческое поведение там изображено без глупостей, он сыграет. Это работа режиссера — знать, что актер может сделать. Научить тому, как управлять игрой актера, нельзя, потому что каждый актер уникален. Этим должен заниматься сам актер, а не режиссер. Это вопрос интуиции. Нужно знать подход к каждому, потому что все люди разные и их нужно легонько подталкивать. Им нужна крепкая рука.
Если у вас есть добротный сценарий и актеры хорошо подобраны на роли, то надо быть полным идиотом, чтобы снять плохой фильм. Плохой подбор актеров способен разрушить всю постановку, даже если это превосходные актеры. Вот почему я часто пишу роли под определенных актеров, потому что это все упрощает, даже если роль эпизодическая. Я знаю, где подводные камни. Для себя я тоже пишу сценарий — режиссерский, и точно так же стараюсь не писать сцен, которые не смогу снять.
Обычно я снимаю три минуты в день. Я немного вспыльчивый и не остановлюсь, пока не добьюсь своего. На то, чтобы добиться задуманного, нужно время.
Я не показываю физическое насилие в фильмах по двум причинам. Во-первых, потому что я считаю, изображать физическое насилие — это чернуха, которая мне претит. Во-вторых, я считаю, в этом есть что-то конструктивное, ведь известно, что воздействие на зрителя оказывается гораздо сильнее, если он слышит тревожные или пугающие звуки, чем когда показывают, как открывается дверь, а там какое-нибудь чудище. Думаю, нужно обладать талантом вызвать у зрителя напряжение и заставить душу уйти в пятки.
Разумеется, вещи, которые людям не нравится слышать, нужно сказать так, чтобы аудитория не могла устоять перед искушением выслушать это. Главное не то, что вы говорите, а то, как вы это делаете. Потому что, безусловно, фильм — это манипулирование.
Режиссеру нужно оставаться спокойным, сдержанным, холодным, чтобы не допустить никаких ошибок, и наблюдать за своими характерами с определенной дистанции. Что значит «грусть»? Некоторые комедии с их шутками вызывают у меня больше грусти, чем моя драма. Хорошо еще, что мне не приходится их снимать.
Когда коммерческое кино остается таким дебильным, естественно, что люди с более высокими интеллектуальными запросами ищут себе другую нишу. 10 лет назад никто бы не поверил в возможность сегодняшнего возрождения телевидения, связанного с тем, что самые интеллектуальные американские режиссеры занялись сериалами. Я считаю, здорово, что они это делают. Тем более, что это во многих случаях по-настоящему умные истории, чего больше не существует в американском кино. Так почему нет? Ведь никто не мог предвидеть то, что происходит сейчас.
Об успехе фильма «Скрытое»:
Меня поразило, что в Англии и Америке он всем так понравился, потому что когда я писал сценарий, мне казалось, что его воспримут лишь маргинальные интеллектуалы-чудаки. Он в духе «Забавных игр», фильм-размышление о кинематографе и о среде, но, разумеется, оттого что в нем играют Жюльет Бинош и Дэниель Отой, фильмом заинтересовалось такое большое количество зрителей.
Об авторемейке «Забавных игр»:
Сначала фильм хотели ставить в США. Суть в том, что это было очень по-американски, и дом в первом фильме был американским домиком — таких домов в Австрии не бывает. Я смотрел на этот ремейк как на «троянского коня», поэтому мы должны были снять определенного рода фильм — с участием американских звезд и в самих Штатах. Так было задумано, но идея не сработала, я не знаю почему. Фильм-то получился неплохой, он просто не нашел своего зрителя.
О сюжете «Белой ленты»:
Я взял себе за правило ставить вопросы, предельно четко изображать ситуацию и рассказывать историю так, чтобы зрители могли найти ответы самостоятельно. С моей точки зрения, обратный метод непродуктивен, при нем зрители не выступают сообщниками режиссера. Я прилагаю большие усилия, чтобы добиться ответной реакции. Я думаю, задача искусства состоит в том, чтобы задавать вопросы, а не предлагать готовые ответы, которые представляются мне сомнительными, если не сказать опасными.
О работе над картиной «Любовь»:
Эммануэль Риву я знал по работе Алена Рене «Хиросима, любовь моя» и с тех пор ею восхищался. Когда предложил роль, она сразу согласилась, ей очень хотелось еще раз увидеть свою работу на большом экране. Правда, в силу возраста она очень волновалась, сможет ли физически одолеть все те ситуации, которые предписывал сценарий. Она особенно сомневалась, сможет ли управлять автоматическим креслом-коляской. Что касается Трентиньяна, то я, собственно, для него написал эту роль. Он стал причиной, почему мне захотелось посвятить свою историю пожилым людям. Он уже давно не снимался в кино, и я не был уверен, смогу ли его уговорить. Ему очень понравилась моя «Белая лента», поэтому он сделал для меня исключение. После съемок он сказал, что уже не хочет больше покидать театральные подмостки. Если это так, я счастлив, что смог еще раз показать этого великого актера на экране.
Пока у меня будет возможность, я буду продолжать работать, до тех пор пока у меня будут идеи. Когда они иссякнут, я не буду себя насильно заставлять работать, но пока все получается, и люди хотят смотреть мои фильмы, нет причин останавливаться.
Источники: Euronews, Cinematheque.ru, Kommersant, Peremeny.ru.
