В рамках дней Голландии прошла встреча с режиссером Полом Верховеном, явившим всему миру вагину Шэрон Стоун и заставившим Шварцнеггера вспомнить все. Мы не поленились притащить свои любопытные задницы в Летний Пионер и записать, чего же он наговорил.
Что интереснее для вас — делать коммерческие или некоммерческие фильмы? Ведь и те, и те у вас одинаково удаются.
Пол: Каждый фильм — это экономический продукт. Конечной целью любого киношника является создание «Лоуренса Аравийского», который, безусловно, является произведением искусства, но в то же время хорошим развлекательным фильмом для всех возрастов, а самое главное — коммерчески успешным. Любая картина должна окупаться. Если снять два-три фильма, которые в итоге не окупятся, то на этом твоя карьера режиссера закончена. В кино, в отличие от других видов искусства, нужно всегда учитывать экономическую ситуацию в стране и мире. Я хочу, чтобы от моих фильмов получали удовольствие не только мои друзья-интеллектуалы, но и самая широкая аудитория. Кино — это всегда гибрид искусства и экономики.
Вы планировали снять масштабную экранизацию книги Бориса Акунина «Азазель», но потом отказались от этой затеи. Почему? Планируете ли в будущем осуществить этот проект?
Пол: Это долгая история! Борис Акунин предоставил нам права на несколько лет. Главную femme fatale романа должна была играть Мила Йовович, но из-за нее у нас возникли проблемы, так как большая часть бюджета шла на ее гонорар. К тому же, она забеременела и проблем только прибавилось. Затем продюсеры решили урезать бюджет, и я понял, что не смогу снять хорошее качественное кино. Но если вдруг кто-то подойдет ко мне со словами «Пол, вот деньги, снимай «Азазель!», я думаю, господин Акунин не будет против снова предоставить права на экранизацию, но уже отнесется к этому с долей скепсиса. Если честно, я очень жалею, что не удалось снять «Азазель», мог бы получиться прекрасный фильм. Мне очень нравится этот роман и вообще вся серия про Фандорина.
Приходилось ли вам когда-нибудь себя ограничивать в своей свободе, в своих фантазиях? Был ли такой момент, когда вы понимали, что что-то идет чересчур и думали: «Я не буду этого делать!?»
Пол: Никогда не считал, что перебарщиваю. Я понимал, что для меня, как для художника, задачей номер один является отображение реальности, пусть даже нелицеприятной. Так делал и Рембрандт, показывал мир как есть, без прикрас. А в Голландии можно себе позволить многое, там я никогда не чувствовал себя скованным, никак не ограничивал себя. С Америкой, понятное дело, совсем другая история.
Есть ли среди молодых режиссеров такие, которых вы могли бы считать своими преемниками?
Пол: Я еще не встречал таких. Но я точно уверен, что их можно встретить на маленьких фестивалях. Просто я не знаю кого-то конкретного, кто так же экспериментирует с сексом и насилием, как я. С семидесятыми, конечно, другая песня. Вспомнить хотя бы японскую «Империю чувств» — там показана самая настоящая эрекция! Вот эта картина ушла гораздо дальше и глубже, чем все мои фильмы, она была запрещена к показу во многих странах, включая саму Японию. Так что, мои картины — это детский сад. Если хотите посмотреть настоящее художественное порно, то смотрите «Империю чувств». Искусство и порно — вещи, которые могут и должны сосуществовать.
Сейчас порно стало популярной темой в авторском кино. Но, как правило, все эти сцены сняты не с реальными актерами, а с дублерами. Вы же в сексуальных сценах использовали реальных актеров. Как вам удалось добиться от них такой естественности и раскованности?
Пол: Я не делал упор на порно. Я не знал, как заставить Майкла Дугласа добиться эрекции и трахнуть Шэрон Стоун. Но он это сделал и ему это почти ничего не стоило. Актеры лучше переносят сцены секса, чем актрисы. Для женщин это всегда болезненный процесс. Но я сейчас говорю об «Империи чувств», конечно. А у Шэрон Стоун все было в порядке. Хоть она и утверждает, что я обманом запечатлел ее вагину. Но вы же понимаете, что снять такую сцену, если девушка сама не раздвинет ноги, невозможно.
Молодые авторы часто сталкиваются с тотальным диктатом со стороны продюсеров. Если бы вы были начинающим режиссером сейчас, то вы бы попытались найти общий язык с продюсерами или пробовали себя как самостоятельный автор?
Пол: Дружите с актерами! Актеры важнее, чем продюсеры и студии. Если у вас будет Бред Питт — будет и фильм. Насчет продюсеров — они, конечно, важные шишки, но в Голливуде все решает студия. Продюсер так же зависим от студии, как и режиссер. Конечно, я говорю о больших студиях, которые всегда заинтересованы получить только желаемый для себя результат. В отличие от них, маленькие студии, вроде Carolco, с которыми я работал до середины 90-х, всегда оказывают режиссеру поддержку, не говоря уже о полной свободе, которую они предоставляют. Но таких студий сейчас уже нет.
Можно провести ряд параллелей между вашими фильмами и фильмами Кроненберга. Что вы думаете о нем?
Пол: Интересный вопрос, потому как именно Дэвид Кроненберг был одним из тех, кто должен был снимать «Вспомнить все». Как раз после того, как Дэвид ушел из проекта, он перешел мне, и я ужасно ему за это благодарен. Если говорить о его творчестве, я видел большую часть его фильмов и они мне все очень нравятся — они смелые, противоречивые. Дэвид не боится делать то, чего даже я побаиваюсь. И я уважаю его за это.
Как вы относитесь к ремейкам на свои фильмы? Недавно сняли ремейк «Вспомнить все», «Робокопа» скоро должны выпустить.
Пол: Когда смотришь ремейк на свой фильм, чувствуешь себя мертвым — не самое приятное чувство. Ремейк «Вспомнить все» был скучным. Они не поняли, о чем фильм. В моем фильме все показано с иронией, а ремейк уж очень серьезный — там совсем нет шуток. Такие идиотские истории нельзя воспринимать всерьез: чтобы такой бред казался правдоподобным, нужна немалая доза юмора. Но самое обидное то, что в новом фильме проигнорировали мой любимый философский момент, когда не ясно — сон это или реальность. В моем фильме оба уровня реальны, и зритель сам решает, что для него истина, а что — нет. Вся фишка была в этом. Что касается «Робокопа», я видел трейлер, и там опять все очень серьезно. Вы же понимаете, что я не жду, что он будет лучше оригинала.
Получается, вы в принципе против ремейков. Но есть ли какая-то картина в истории кино, которую вы бы сами хотели переснять?
Пол: Да, есть такая картина. Это нуар Билли Уайлдера «Двойная страховка». Сейчас я как раз работаю над этим. Но, конечно, я понимаю, что делать ремейки на великие шедевры кинематографа, будто надеясь что-то в них улучшить, глупо.
Есть ли темы в современном мире, которые вы хотели бы отразить в собственных фильмах? Как вы смотрите на перспективы современного кинематографа?
Пол: Меня очень волнует политическая ситуация в мире, например, на Ближнем Востоке, но я понимаю, что никто не даст деньги на подобное кино. Но мне все равно ближе тема отношений мужчины и женщины. Я бы хотел снять фильм о супружеской измене. Верность в браке — что может быть скучнее? Что касается будущего кинематографа, то в этом вопросе я настроен более оптимистично, чем Лукас и Спилберг, которые не так давно выступили с апокалиптическим пророчеством насчет того, что кино умрет, потому что блокбастеры перестали приносить прибыль. Но эре блокбастеров действительно приходит конец — подтверждением тому является тот факт, что этим летом в прокате провалилось сразу восемь фильмов, на которые студии возлагали наибольшие надежды. Студиям это послужит уроком, и сейчас они уже будут учитывать свои ошибки, будут меняться. Через пару лет все должно быть совсем по-другому. Люди уже устали от вездесущих погонь, супергероев. Если студии это поймут, то кино выживет.
Произойдет ли некий возврат к реальности?
Пол: Надеюсь. Кстати, на телевидении это уже просекли. Есть огромное количество сериалов про обычных людей, живущих обычной жизнью. И у этих телешоу огромная аудитория. Телестудии поняли, что зрителям хочется посмотреть на самих себя, на насущные проблемы.
Чувствуете ли влияние ваших фильмов на свою жизнь? Согласны ли с тем, что господствующая сейчас империя Marvel во многом строится на ваших удачных наработках? Ходите ли вы в кино и какой последний фильм вам понравился?
Пол: Не думаю, что я изменил мир. Но когда случается полная катастрофа, как тогда с провалом «Шоугёрлз», то это меняет тебя и твою жизнь. Но потом ты заставляешь себя подняться — и ты снова прежний. Влияние кино на нашу жизнь во многом преувеличено. Кино хорошо тем, что оно делает жизнь интересней и помогает отвлечься. Да, я хожу в кино, но не как зритель, а скорее как профессионал: мне интересно, какие там используют инновации, как играют актеры, какая там музыка. Из последнего выделяю фильмы Ханеке. Но когда я смотрю их, я понимаю: это совсем не про меня, я бы такое не снял.
Считаете ли вы, что тот переход к реальности на микроуровне, о котором вы говорили, связан с крахом больших идеологий, социализма, капитализма и религиозного сознания?
Пол: В наше время людей мало что объединяет. Мы живем в эпоху антагонизма, нет такой идеи, которую бы поддержали все люди мира. Различия в политических и религиозных убеждениях разделяют людей, заставляют их враждебно относиться друг к другу. Мир находится в состоянии хаоса, в этом нет сомнений. Проблема в том, что люди верят в то, что религии — это истина. Но это не так. Религия не истина. К сожалению.
Расскажите о своем проекте об Иисусе Христе?
Пол: Да, я написал книгу об Иисусе и показал его не с религиозной точки зрения, а скорее — с исторической. Я старался рассматривать его как обычного человека. У меня была мысль сделать из нее фильм, но я не уверен, что люди захотят посмотреть такое кино. Я большой фанат Иисуса! Как человека. Он был отчаянным парнем и у него на все был свой взгляд, который и сейчас трудно понять, не говоря уже о его современниках. Например, кто, находясь в здравом уме, может заявить, что любит своих врагов? Нам с вами этого никогда не понять. А жаль, ведь в этом вся суть учения Христа.
Вы все еще планируете снять вторую часть «Аферы Томаса Крауна»?
Пол: О, «Томас Краун» в прошлом! Это один из тех фильмов, которые я должен был снять и в итоге не снял. В моем багаже больше тридцати неудавшихся проектов. Сегодня я был в музее Эйзенштейна и узнал, что у него в копилке таких больше сорока. Так что, я спокоен.
Смотрели ли вы русское кино и что вообще думаете о русском кинематографе?
Пол: В двадцать лет я точно определился с тем, кто мой любимый русский режиссер, когда посмотрел вторую часть «Ивана Грозного". Этот фильм и вообще творчество Эйзенштейна оказало на меня огромное влияние, после него я понял, что кино — это искусство. Так что, я могу сказать с чистой совестью, что являюсь огромным фанатом Эйзенштейна. Если вы не смотрели его фильмы, вы просто обязаны это сделать. Кино для меня — это в первую очередь Эйзенштейн.
Какие фильмы, кроме «Ивана Грозного», повлияли на вас не только как на режиссера, но и как на человека?
Пол: Обожаю Феллини и его «Сладкую жизнь» и «Восемь с половиной». Люблю работы Дэвида Лина — «Лоуренса Аравийского» и «Доктора Живаго». Это почти все фильмы Хичкока, но в особенности «Головокружение», «К северу через северо-запад», «Окно во двор», «Незнакомцы в поезде». Такие фильмы всегда смотришь словно в первый раз. Это мои любимые фильмы. Много великолепных сцен еще в «Апокалипсисе сегодня» Копполы, не говоря уже о его «Крестном отце». Однако мне всегда сложно пересматривать свои собственные фильмы. Единственный мой фильм, с которым у меня не возникает проблем, который я могу спокойно посмотреть — это «Шоугерлз» (Аплодисменты зала).
Всю эту красоту записали: Айна Корякина и Мария Ремига Фотографии: Дмитрий Ким
