Русская критика: Что пишут о «Стороже», «Тексте» и «Верности»

За последние две недели в прокат вышло три резонансных русских фильма: «Сторож» Юрия Быкова, «Текст» Клима Шипенко и «Верность» Нигины Сайфуллаевой. Первый — эксперимент в камерном формате режиссера, который обычно замахивается на довольно глобальные темы (по крайней мере, в рамках российской действительности). Второй — нехарактерно злободневный для мейнстрима триллер по одноименной книге Дмитрия Глуховского. Третий — тонкая драма о зыбкости любви и женской сексуальности.

Богатый улов дискуссионного отечественного кино — отличный повод сделать русский выпуск рубрики «Обзор критики».

Верность

Фото / ТНТ-PREMIER Studios

Клара Хоменко, Time Out

История вечно немой героини кажется до боли знакомой по многочисленным примерам из жизни. Эта немота возникает из-за того, что женщине не дано право относиться к сексу как к чему-то естественному, чего можно хотеть, требовать и получать свободно и без угрызений совести. Прекрасно, что Нигина Сайфуллаева пытается прервать этот порочный круг, показывая конфликт желаний и воспитания. Плохо то, что избавиться от душевной боли с помощью случайного секса невозможно. Это лекарство без серьезной психотерапевтической помощи способно обернуться саморазрушением, так что раскрепощение Лены в финале, мягко говоря, вызывает вопросы еще большие, чем отсутствие в картине каких-либо примет реальной жизни.

Фото / ТНТ-PREMIER Studios

Егор Беликов, Forbes

Прежде всего режиссер стремится показать обычного человека со своими желаниями и чувствами, безотносительно политической и экономической ситуации в стране и в мире, без поправки на мнение общества и окружающих. В этом фильме говорят не как на сцене (собственно, как Сережа, который служит актером в молодежном, но провинциальном театре), а как в жизни. Но если продолжить сравнение фильма с сексом, которое в данном случае неизбежно напрашивается, то это кино полутонов, намеков и тихих вздохов ощущается как чувственный, тактильный, страстный секс, но без итоговой разрядки. Сайфуллаева избегает однозначности в финале, фильм словно сидит у зрителя на коленях, а потом уходит, оставив в некотором недоумении. Впрочем, как говорит в «Верности» податливый и милый герой Сережа (блестящая, возможно, лучшая роль Александра Паля), это и не самое главное.

Сторож

Фото / Кадр из фильма

Алиса Таежная, The Village

Главную роль играет сам Быков — и фильм хочется автоматически трактовать как самый личный в карьере режиссера. Многие и предполагают, что «Сторож» — исповедь о нелегком прошлом и болезненной неопределенности настоящего. Мягко говоря, быковский фильм — неторопливый и депрессивный, как январская непогода: такое кино обычно достает до печенок любого не-фаната Андрея Звягинцева или Нури Бильге Джейлана. Здесь много снега и ветра (погоды, которая и так допекает россиян половину года), в концах монологов висят изнурительные паузы. И вечная беда российских драм — истерическое актерское переигрывание.

Фото / Кадр из фильма

Юлия Шагельман, Искусство кино

«Все дерьмо. Вокруг дерьмо. Люди дерьмо. И сам я дерьмо», — прямолинейно формулирует кредо фильма сам сторож, и в данном случае речь идет не о России с ее заводами, майорами, дураками, дорогами и неработающим ЖКХ, а о более глубокой и всеобъемлющей экзистенциальной безнадежности. Возможно, это разочарует поклонников режиссера, ожидающих от него новых правдорубских высказываний о том, как все тут у нас несправедливо устроено. Однако Быков едва ли не впервые позволяет себе не выступать с броневика, а просто снимать кино — и в общем пейзаже российского кинематографа, где выступлений хватает, а с историями, за которыми интересно следовать полтора часа, не густо, это жест оказывается едва ли не более радикальным, чем очередное обличение.

Текст

Фото / Кадр из фильма

Ефим Гугнин, Фильм.ру

В «Тексте» большое российское кино наконец научилось натурально говорить — матерятся здесь много и все по делу, в одной сцене Петров так вообще, кажется, косплеит ту самую сцену из «Прослушки», — перестало бояться наготы, оскорбления власти и религии. Начнешь перечислять отдельные моменты — того и гляди, зазвучит как максималистский каталог протестов: убийство копа (немгновенная карма, быдло получило по заслугам), мастурбация, детально снятый от первого лица секс (последние два, причём, это одна и та же сцена), ну или хотя бы тот факт, что полицейские тут между собой общаются в как бы запрещенном Telegram, где занимаются ровно тем же, за что они сажают бедных студентов. Но максимализма в «Тексте» как раз и не наблюдается: его протест спокоен, потому что совершенно оправдан. Ведь нет никакого смысла кричать о том, что мы и так все видим каждый день

Фото / КиноРепортер

Павел Воронков, Газета.ru

Картина Шипенко то куда-то сильно торопится, злоупотребляя параллельным монтажом, то буксует на месте и тратит много времени впустую. Из книги в нее перекочевало нелепое стремление разжевывать все подряд (на бумаге оно испортило многие любопытные образы и метафоры), но сколько бы раз зрителю ни включали отрывки уже произнесенных фраз, без ознакомления с первоисточником понять, что и почему происходит, будет затруднительно.