«Дичь», «В чужой шкуре» и еще три новых фильма про тьму внутри

Эта осень выдалась достаточно урожайной на интересные хорроры и триллеры: видимо, какой год, такое и жанровое кино. Мозговыносящий фильм Брэндона Кроненберга («В чужой шкуре»), задорный слэшер, где старшеклассница обменивается телами с убийцей («Дичь») и новые русские ужасы («Кольская сверхглубокая», «Побочный эффект») — собрали несколько новых картин про тьму снаружи и внутри.

Possessor / В чужой шкуре

Реж. Брэндон Кроненберг, в главных ролях: Андреа Райзборо, Кристофер Эбботт, Россиф Сазерленд, Таппенс Мидлтон

В России новый фильм Брэндона Кроненберга, автора болезненного во всех смыслах триллера «Антивирус», локализовали как «В чужой шкуре», чтобы, видимо, поставить его на одну полку с сумрачным шедевром, где Скарлетт Йоханссон пускала людишек на энергетическое топливо. Possessor, он же «Обладатель» похож на фильм Глейзера разве что музыкой: Кроненберг работает более камерно, то и дело срываясь в абстрактную поэзию распада. Не только телесного, но и психологического, конечно.

Фильм рассказывает о женщине Тасе (Андреа Райзборо), которая работает на секретную организацию, вживляющую в людей импланты, провоцирующие на убийства (в интересах богатых клиентов, разумеется). Когда она поселяется в мозгу Колина (Кристофер Эбботт), начинаются проблемы.

То, что могло стать социальным триллером, обернулось сюрреалистическим мультижанровым произведением: Брэндон Кроненберг вообще очень раскован и не обременяет себя какими-либо рамками. Хотя, конечно, резкий оскал на большие корпорации, подминающие под себя маленьких людей, здесь есть, но это не главное (тот же «Антивирус» конкретно с этой темой работал изобретательнее и злее). Куда больше режиссера интересует двойственность человеческой природы, зыбкость и условность окружающей нас реальности, где твой двойник может оказаться куда более осязаемым, чем ты сам. У Таси по сути нет жизни, только бесконечная проекция — и она цепляется за предметы памяти, осколки своих мыслей в чужих головах, чтобы хоть как-то вычленить собственную личность в потоке футляров и симулякров. Есть подозрение, что подобные проблемы преследуют не только тайных агентов по взлому мозгов.

Freaky / Дичь

Реж. Кристофер Лэндон, в главных ролях: Кэтрин Ньютон, Винс Вон, Алан Рак, Кэти Финнеран

Блиссфилдский Мясник (Винс Вон) выходит на охоту: в среду, 11-го, он жестоко расправляется с четырьмя подростками и, кажется, не собирается останавливаться. На следующий день его целью оказывается старшеклассница Милли — замкнутая блондинка, тяжело переживающая недавнюю смерть отца. Из-за сестры, вовремя подоспевшей на помощь, Мясник успевает лишь ранить школьницу таинственным ацтекским ножом. А наутро выясняется, что оружие обладает магической силой, и если прервать убийство, произойдет обмен душами. Так, в пятницу (13-ю, конечно же), красавица Милли просыпается в теле дылды-маньяка, которого ищут по всему городу.

Концепт «Дичи», поначалу вроде бы подразумевавший минимальную ревизию слэшера, в лучших традициях студии Blumhouse превращается в большой затянувшийся анекдот. Кристофер Лэндон («Счастливого дня смерти») едва ли пытается идти по стопам Уэса Крейвена — скорее, напротив, здесь именно тот случай, когда от перестановки слагаемых сумма не меняется. То есть происходящее на экране, конечно, безмерно иронично, но жанр никак не переосмысляет. Даже больше: остается в рамках старомодной комедии об обмене телами с гэгами (смешными) про Винса Вона, кривляющегося как старшеклассница, и шутками (сдержанно стыдными) про школьные будни, инфлюенсеров и отношения.

И обязательным пунктом ко всему этому — сюжетная линия с переживанием утраты родственника, добавленная, кажется, как некое связующее звено между всеми средними проектами Blumhouse (в «Дне смерти», напомним, героиня пыталась смириться со смертью матери). Или, проще говоря, как очень ленивая драматургическая мотивация, академический шаблон (один из многих в этом кино), нивелирующий весь хулиганский тон картины — от сцен, где Винс Вон учится мочиться стоя, до его поцелуя с «крашем» — обаятельным Букером. Хотя, справедливости ради, актерский перфоманс Вона полностью оправдывает существование этого фильма.

Кольская сверхглубокая

Реж. Арсений Сюхин, в главных ролях: Милена Радулович, Никита Дювбанов, Кирилл Ковбас, Вадим Демчог

1984 год, на одной из самых глубоких скважин мира рабочие слышат странные звуки. Вскоре объект закрывают и «забрасывают» туда военных с учеными. Когда они попадают на станцию, начальник Кольской призывает их не опускаться на дно: в недрах находится страшный вирус, который ни в коем случае нельзя выносить на поверхность. Но солдаты и эпидемиолог Анна, несколько лет назад протестировавшая препарат на коллеге ради удачной карьеры, поворачивать не собираются. Зато помешает им все тот же паникер-дезертир: во время поездки на лифте он выдернет ключ-карту и скроется в бесконечных лабиринтах скважины. А все остальные останутся где-то на промежуточных этажах, до которых зараза, впрочем, тоже добралась.

Российские кинематографисты продолжают осмыслять историю последних лет СССР в жанре хоррора. В первой половине года вышел «Спутник» Абраменко, повествующий о космонавте, в котором поселился инопланетянин. Стильный ужастик в духе «Чужого» не только эстетизировал ушедшую эпоху внешне, с помощью стильных костюмов и декораций, но и на уровне проблематики — сюжета о гражданине, вкусившего запретный плот индивидуализма. «Кольская сверхглубокая», конечно, не настолько глубокая, но на жанр в России способна повлиять ничуть не меньше.

Здесь тоже есть эстетизация пространства, какая-никакая проблема выбора между протоколом и личностью (прежде всего в лице Анны), хотя говорить о картине будут в совсем другом ключе. Прежде всего — как о глупом эффектном ужастике, вторящем то «Нечто» Карпентера, то «Одним из нас» или вообще работам Стюарта Гордона. Персонажи-маски, говорящие фразами из шедевров обшарпанных кассет, бегают по скважине и сражаются за жизнь — в общем-то, все, что надо знать о фильме. Периодически к ним наведываются жуткие (без скидок на индустрию — действительно мастерски загримированные или созданные с помощью аниматроники) чудовища, хотя, как известно всем постсоветским зрителям, самым страшным из них окажется большой и злобный Союз.

Побочный эффект

Реж. Алексей Казаков, в главных ролях: Александра Ревенко, Марина Васильева, Семён Серзин, Анатолий Журавлев

Архитектор Андрей (Семен Серзин, недавно удачно начавший режиссерскую карьеру) и певица Оля (Марина Васильева, которую вместе с Бортич когда-то открыла драма «Как меня зовут») жили душа в душу, пока на их дом не напали грабители. Преступники пытались изнасиловать женщину, но ее супруг смог сбежать и привести соседей на помощь. В результате жестокого нападения Ольга потеряла ребенка, что привело к распаду брака. Однако любить друг друга они не перестали и, чтобы спасти отношения, Андрей готов на все — даже вступить в сделку с потусторонними силами.

По наводке коллеги он находит Мару (Александра Ревенко), специалистку узкого мистического профиля. В просторной квартире с видом на Кремль (где, по словам женщины, располагается офис ее единственного клиента) они договариваются на следующих условиях: Мара сотрет из памяти Ольги весь кошмар с ограблением, но пока творится, так сказать, древняя уличная магия, Андрей поухаживает за редкими грибами, которые она заботливо выращивает в своих роскошных апартаментах. Мужчина переезжает со своей подругой сердца в просторную квартиру, забыв учесть тот факт, что в жилище современной ведьмы можно обрести разве что смерть.

Рабочее название фильма — «А теперь не смотри» и хочется найти здесь какие-то ободряющие параллели с одноименной картиной 1973 года, но роднит шедевр Николаса Роуга и режиссерский дебют Алексея Казакова (сценариста «Горько», «СуперБобровых» и до кучи предстоящего «Чернобыля» Козловского) разве что общий мотив потери и постоянное ощущение угрозы, источники которой трудно распознать. «Побочный эффект»
не пугает (чего не скажешь о фильме Роуга), хотя очень старается: есть несколько наивных скримеров с призраками бывших жильцов, грибы ведут себя крайне подозрительно, а Мара — самый мощный образ картины — эффектно слетает с катушек ближе к финалу.

Только, только, только этого мало: дарк-фолк про злую ведьму, что ест людей из-за чувства мести (картина зачем-то нагружена линией про несчастное прошлое злодейки) плохо сшивается с блеклой драмой про двух хипстеров в кризисе. Феноменально вялые герои — едва ли не главная трагедия фильма: за ними попросту неинтересно следить. Мара — другое дело, но ее большую часть времени нет, а адский быт ведьмы расцветает цветком зла только в конце и явно не в полную силу. Видно, что Казаков придумал, как красиво оживить древний образ (Мара, кроме прочего, это еще и демон дурных снов) и органично вплести его в современную историю, но сама эта история не стоит того, чтобы обрушивать на нее магические силы.

The Dark and the Wicked / Пустошь тьмы и зла

Реж. Брайан Бертино, в главных ролях: Марин Айрлэнд, Майкл Эбботт мл., Ксандер Беркли, Линн Эндрюс

Брат с сестрой приезжают в захолустье к матери, которая тщетно ухаживает за парализованным мужем. Она, впрочем, сразу заявляет, что лучше бы детям поскорее убраться из дома — их визит сулит одни неприятности. Вскоре старушка ретируется (повесившись ночью в сарае), Луиз с Майклом остаются наедине с отцом и, помимо всего прочего, находят жуткий дневник погибшей, в котором она писала о неком существе, вселившемся в супруга.

Брайан Бертино — недооцененый мастер хоррора, сравнимый с расхваленными Ари Астером или, скажем, Робертом Эггерсом. В очередной раз взяв стандартный жанровый сюжет (в «Незнакомцах» маньяки в масках врываются к семейке и начинают ее третировать, в «Монстре» мать с дочкой торчат посреди безлюдной дороги, пока вокруг разгуливает клыкастая тварь), он отказывается от работы с содержанием. «Пустошь тьмы и зла» могла быть снята и в 00-х, и в 80-х: в ней нет надменного психологизма слоубернеров, метафор и сентенций, ее сценарные ходы универсальны. В один момент устами героев начинает говорить сам режиссер, и его выводы, честно говоря, никак не помогают осмыслению. Люби родителей и близких — какая-то присказка из колыбельной, но именно она становится центральной идеей чуть ли не всех фильмов Бертино.

Сравнение с колыбельной, кстати, справедливо и в другом плане: «Пустошь» убаюкивает зрителя, делает вид, что уходит в семейную трагедию, а после очередной ужасающей сцены может ехидно любоваться загородными пейзажами. В один момент злобный рассказчик Бертино повышает голос, разбрызгивает кровь и методично разбрасывает джампскейры (не как у Джеймса Вана — куда талантливее). Как и другие его фильмы, это очередная попытка достичь совершенства формы, научиться пугать не обилием приемов, а их минималистичностью, методичностью их внедрения в неспешную историю смерти одной конкретной семьи. Что хотел сказать автор — дело, к счастью, десятое. Важнее то, что он хотел сделать.