Эхо «Лiстапада»: 5 документальных фильмов о постсоветской реальности

6 ноября 2020 года должен был пройти очередной минский международный фестиваль «Лiстапад», но из-за политических конфликтов и оппозиционности организаторов (хотя, по убеждению властей, — из-за эпидемиологической обстановки) событие отменили.

Несмотря на то, что прошло уже достаточно времени, мы решили рассказать о главных фильмах смотра, осмысляющих постсоветскую действительность. Надеемся, что в этом году ситуация в стране станет лучше и фестиваль пройдет в привычном формате.

Моя любимая война
реж. Илзе Бурковская Якобсен

Лiстапад

Маленькая Илзе когда-то жила в прекрасной мирной стране, где все были счастливы и равны. Войны были «холодными» и их избегали, откатываясь к базовым идеологическим настройкам. Краснощекие пионеры со слезами счастья на глазах ежедневно вспоминали великие победы советского человека над фашизмом, готовясь к новой — над капитализмом. Эта нескончаемая гордость за сильную державу заряжала каждого ребенка духом патриотизма, хотел он того или нет. Илзе в какой-то момент советская норма стала не по вкусу, но как вылезти из этой соцреалистической карикатуры она тоже не знала. Это были 80-е в Латвийской ССР, и оттуда до сих пор выбрались не все.

Главная находка этого кино — в уникальной документальной анимации. Это такая карикатура на социалистический реализм, стилизованная под аниме. И лучшего способа отобразить слепую веру в коммунизм представить трудно. «Моя любимая война» — одновременно страшный и вдохновляющий фильм о тотальном отказе от личной свободы,
патриотизме на костях и мирном массовом демарше несогласных, который, конечно, неизбежно с таким набором слагаемых резонирует с нынешним постсоветским пространством.

Объятий нужно мне твоих
реж. Андрей Кутило

Лiстапад

В маленькой деревушке живет 92-летняя Валентина. Всю свою жизнь она ухаживает за дочкой Таней — девочка родилась парализованной и с трудом разговаривает, но, несмотря на это, рисует и сочиняет стихи.

Андрей Кутило — если не главный белорусский документалист, то точно один из: художник провинции, простых человеческих историй, которые, как выясняется, способны завораживать и в сухом пересказе. Но все-таки именно кино позволяет автору зафиксировать эти сюжеты, вычленить главное из хаоса бытия, в общем, отсечь все избыточно-прозаичное.

История Валентины и Тани могла бы стать основой для манипулятивной документальной драмы, но только не у Кутило. Его кино трогает не столько сюжетом, сколько тем, как тонко автор совмещает бытовые эпизоды с рисунками и стихами парализованной художницы, тем самым превращая их быт в эфемерную лирику трагедии. Любовь едва ли можно передать вербально (даже поэзией), но пытаться нужно — это стремление само по себе важнее и выше любых слов.

Эпитафия
реж. Виктор Аслюк

Лiстапад

На прошлом «Листападе» Виктор Аслюк уже показал одну эпитафию — меланхолично-ироничный «Обход» о провинциальном полицейском, эдакое надгробие всей белорусской деревни, которая, как бы парадоксально ни звучало в контексте нынешних событий, сохраняет свой полуживой вид лишь благодаря стражу закона. Теперь режиссер буквален: в новом документальном эссе, запечатляющем кладбищенские будни, автор пытается обрисовать грань между миром мертвых и живущих, подстертыми изображениями на могильных плитах и редкими визитерами, многие из которых скоро сами обзаведутся эпитафиями.

Вот, например, неприкаянный дедушка — очередной эпизодический персонаж: он кочует от одних поминок к другим, здоровается со всеми знакомыми, но, кажется, так и не может найти свое место — видимо, уже готовится покинуть людей, через какое-то время появившись на этом же кладбище уже в совершенно другой роли. И таких говорящих деталей у Аслюка много. И от их случайности, если угодно, естественности (ведь говорить о постановке в формате такого дока едва ли уместно) «Эпитафия» смотрится, возможно, даже острее, чем задумывалась. Не только наблюдение за разными случайностями возле могильных заборчиков, но и драматургия самой смерти.

Обычная страна
реж. Томаш Вольски

Лiстапад

Набор архивных записей государственной прослушки и кадров с улиц Польши, плавно перерастающий в настоящий шпионский триллер. Поначалу «Обычная страна» напоминает компиляцию несвязанных эпизодов: кто-то болтает по телефону о еде, кто-то — о лекарствах. Параллельно с этим скрытая камера маячит по городу и запечатлевает простых людей, их размеренные жизни без малейшего намека на криминал.

В усыпляющее повествование неожиданно внедряется мотив расследования: одного из подозреваемых ловят с поличным и пытаются вывести на признание. Последующие минуты и без того короткого польского фильма резво меняют интонацию на параноидально-трагичную. Полицейские записи обретают новые зловещие смыслы, а человеческая история разбивается о всевидящее око тоталитарной машины. «Обычная страна» без предупреждения берет зрителя под собственный контроль, и едва ли после просмотра получится стряхнуть с себя ощущение, что даже у стен есть глаза.

The Earth is Blue as an Orange / Земля голубая, будто апельсин
реж. Ирина Цилик

Лiстапад

В Донецке шестой год продолжается «замороженный конфликт». Анна и ее четверо детей, несмотря на все бытовые проблемы, продолжают там жить. Уже не сказать, что для них война в родных краях — это что-то необычное, исключительное — теперь это обыденность, рутина, новый климат. И если изменить они его не в силах, то подменить и исказить — вполне. Одна из старших сестер увлеченно снимает кино о жизни вокруг в войне и мире, вовлекая в процесс всю семью.

Обычно подобные фильмы с такой тонкой и хитрой архитектурой остаются глубоко закопанными в сезонном фестивальном грунте. Как, в общем-то, и документальные картины об украинском конфликте, которых за шесть лет появилось великое множество (и найти среди них не манипулятивные все труднее и труднее). Но в случае с этим фильмом все сошлось идеально. «Земля голубая, будто апельсин» — пламенное кино об иллюзии, которую дарит объектив камеры и которой можно, словно одеялом, укрыться от реальности. Причем так, что эта объективная действительность перестанет быть очевидной для героев, зрителя и наблюдателя. Ведь ее и так уже давно не существует.