«Послание к человеку»: пресс-конференция с Изабель Юппер

25 сентября в рамках МКФ «Послание к человеку» в лектории Петропавловской крепости состоялась пресс-конференция с Изабель Юппер, прибывшей в Петербург представить новый фильм Паула Верхувена «Она», в котором французская дива исполнила главную роль. Актриса не только ответила на вопросы журналистов о своих будущих планах, любви к русской литературе и кинематографу, но и выстрелила из знаменитой пушки на Заячьем острове.

На сегодняшний день у вас есть несколько фильмов непосредственно в стадии работы, что вы можете сказать о ваших ближайших планах?

Да, сейчас я участвую в новом проекте Сержа Бозона под названием Mrs. Hyde, в своём роде женский вариант «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда». Моя героиня — женщина, у которой два лика, как у Януса. Также я только что закончила работу над фильмом Михаэля Ханеке Happy End.

Вы в первый раз работали с Паулем Верхувеном, это не французский режиссёр, чем отличалась эта работа от других, что она значила в вашей творческой жизни?

Меня давно восхищал Паул Верхувен, он особенный и интересный режиссёр, у него очень разные фильмы, неуловимые, трудно поддающиеся какому-либо определению, их сложно определить в какую-то категорию. Он всегда затрагивает глубокие темы, но умеет раскрывать их в какой-то степени иронично. «Она» — очень интересный фильм, потому что зритель проходит весь путь вместе с героиней, живёт её ежедневной будничной жизнью, практически входит в её мозг, понимает образ мыслей, пока с ней случаются трагичные, важные, сложные вещи , о которых Верхувен, повторюсь, всегда говорит с иронией, чтобы облегчить рассказ и помочь зрителю скользить по сюжетным линиям.

Можно ли тогда сказать, что этот фильм — комедия?

Нет, не думаю, что этот фильм можно отнести к жанру комедии. Пусть зрители местами и смеются во время просмотра, данная классификация ошибочна.

Как вы относитесь к комедиям в целом? Вы сыграли очень много серьезных трагических ролей, но в то же время в вашей фильмографии есть и работы в жанре комедии.

Комическое всегда неразрывно переплетено с трагическим. В любой трагедии, в любой драме обязательно есть какое-то комическое отступление. Мне всегда нравилось вносить элемент юмора даже в самые тяжёлые роли. Даже в фильме «Пианистка» Михаэля Ханеке есть забавные, смешные моменты. И вот такие комические краски интересны мне как актрисе, но я снималась и в чистых комедиях — «Тип топ», «8 женщин», «Мой самый страшный кошмар». Я не зациклена на каком-либо жанре, это не является критерием выбора, мне наоборот нравится смешивать различные стили. Мне кажется, что даже в серьезных драматических фильмах внесение ноты иронии, создание некого зазора между персонажем и манерой рассказа придает дополнительную легкость кинематографическому полотну, и это мы используем как в фильме «Она», так и в картине Мии Хансен-Лёв «Будущее».

Почему ваша героиня в фильме «Она» сразу же не обратилась в полицию? Сталкивались ли вы сами с проявлениями насилия в реальной жизни?

Если бы она сразу же обратилась в полицию, фильма бы не было (смеётся). У неё был свой план, и она следовала ему, что не было бы возможно, задействуй она правоохранительные органы. Сама я с насилием в жизни, к счастью, никогда не сталкивалась.

В последнее время вы снимались в основном в экзотических странах. Что вы ищете там для себя?

Да, какое-то время я путешествовала, в основном благодаря двум режиссёрам: Брийанте Мендосе и Хону Сан-су. Эти люди отличаются мощным кинематографическим даром и особенным подходом к работе со сценарием, организации съемочного процесса. С Брийанте мы работали на Филиппинах (над фильмом «Захваченные» — прим.ред.), он поразил меня тем, что создавал фантастические, гиперреалистичные условия съемок (сюжет фильма повествует о захвате террористами заложников в гостинице на филиппинском курорте). С Хоном Сан-су мне довелось работать дважды, причем один фильм мы сняли очень быстро, буквально в течение Каннского кинофестиваля. У него абсолютно уникальный подход — у нас не было сценария, и мы узнавали о том, какая сцена будет сниматься и что вообще делать, только приходя на съемочную площадку. Это расширяет твои возможности как актера и придает дополнительный стимул к работе.

Пересматриваете ли вы свои старые фильмы? О чём вы думаете, когда видите себя молодой — рыжей, с веснушками?

Я редко пересматриваю свои фильмы. Когда случается увидеть себя на экране — ну что ж, если работа была хорошей — я довольна, если нехорошей — наоборот. Но в целом я не возвращаюсь к прошлому, не изучаю его. Увидеть полностью смонтированный фильм на экране — уже большое испытание для актрисы, потому что в процессе съемки всегда существуют два фильма: фильм в голове режиссёра, и та линия, которую выстраиваем мы, актёры. И иногда ты смотришь готовый материал и понимаешь: нет, это не твой фильм, это фильм режиссёра. И ты должен принять это.

Часто ли вам приходится отказываться от предложений режиссёров?

Я нечасто отказываюсь от сценариев, в конце концов, в жизни актрисе поступает не так много стоящих предложений, чтобы ими разбрасываться. Я не люблю делать слишком сложные вещи, подламывать себя под роль, я люблю, когда работа лёгкая и интересная. Но таких приключений, в высоком смысле этого слова, как на съемках фильма Паула Верхувена, в моей карьере было не так много, и я очень рада, что приняла это предложение. Согласие на сценарий — это всегда лотерея, прыжок в неизвестность.

Какую роль вы бы никогда не согласились сыграть?

Я не закрываю для себя никаких тем и ничего не отвергаю.

Девятнадцатый век был эпохой обширного соединения русской и французской культур, не происходит ли обратного действия сейчас, в двадцать первом веке?

(по-русски) Я говорю по-русски. Немножко. Я не могу читать Достоевский по-русски. Столько... (переходит на французский). Трудный вопрос. Может быть, в девятнадцатом веке действительно происходил некий культурный обмен, но это, скорее, касается области литературы, ведь кино как жанра тогда ещё попросту не существовало. Сейчас, наверное, можно говорить, что каждая страна идёт своим путем, но мы встречаемся! Встречаемся в высоком культурном пространстве: вы смотрите мои фильмы, я сижу перед вами, отвечаю на вопросы. Представлены кинематографы разных стран, происходит обмен мнениями. Мы работаем, это значит, что надо быть настойчивыми, упорными, продолжать идти на сближение. Два года назад я была председателем жюри Марракешского кинофестиваля, и Гран-при мы вручили замечательному российскому фильму Ивана Твердовского «Класс коррекции». Я очень жалела, что во французской прессе эта картина не была освещена должным образом и оценена по достоинству. Мне кажется, что каждый любитель кино должен быть знаком с российским кинематографом от Эйзенштейна до Звягинцева, не забывая, конечно, Тарковского, Чухрая, Калатозова, Сокурова.

Если я правильно помню, вы очень любите российское кино, и стремление стать актрисой возникло у вас именно во время просмотра фильма Михаила Калатозова «Летят журавли».

Да, когда я смотрела последнюю сцену фильма «Летят журавли», я подумала, что это очень здорово. Я до сих пор помню его наизусть; странно, но это один из первых фильмов, просмотренных мною осознанно, причем по телевизору.

Какого персонажа русской литературы вы хотели бы сыграть?

Я с удовольствием сыграла бы в «Вишнёвом саду» Чехова. Я играла много классики, но Чехова — никогда.

Фото обложки: Александр Щербак/ТАСС

Даша Постнова