«Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов»: Папа может

Мария Ремига -
Как и многие другие важные российские фильмы этого года («Аритмия», «Нелюбовь»), картина Ханта, кроме прочего, показывает, что делает с людьми отсутствие любви, фиксирует апофеоз частиц. Но делает это не в традиционном формате «очень больно, до свидания», а с потрясающей самоиронией и панковским задором.

Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов
Режиссер: Александр Хант
В главных ролях: Алексей Серебряков, Евгений Ткачук, Ольга Лапшина, Алина Насибуллина, Георгий Кудренко, Роман Шаляпин
Дата премьеры в РФ: Сентябрь 2017

27-летнего Витьку Чеснока (Евгений Ткачук) заел быт, и он мечтает скрыться из поля зрения жены и сына. В перспективе — обзавестись квартирой, купить туда большую кровать («траходром») и заселиться со своей любовницей. Витя только было собрался брать кредит, как неожиданно у него обнаружился отец-уголовник (Алексей Серебряков) со сломанным позвоночником и, что важнее, с собственной квартирой.

Поскольку папа детство Витьки благополучно прогулял, Чеснок никаких теплых чувств к нему не испытывает и тут же решает сдать в дом инвалидов, а недвижимость унаследовать. Правда, ближайший такой дом находится очень далеко, поэтому перед тем, как вкусить плоды долгожданной свободы, Вите придется проделать длинный путь.

У Софии Копполы есть недооцененный фильм «Где-то», где Эль Фэннинг-дочка ездит к Стивен Дорффу-папе на выходные плескаться в бассейне и играть в Playstation. Когда его смотришь, примерно минуте на тридцатой становится страшно печально от того, какие герои на самом деле одинаковые. Вообще то чувство, когда ты осознаешь, что с каждым годом все больше и больше превращаешься в свою мать/отца, не перепутаешь ни с чем, и, честно говоря, мало что так пугает.

История про гоповатого детдомовца Витька и его парализованного папу-уголовника тоже удивительно точно транслирует это ощущение. И, как это часто бывает в России, говорит не только и не столько о распаде отдельно взятой семьи, а о распаде связей вообще, невозможности принять и осмыслить свое прошлое. 90-е — своеобразная точка отсчета для многих молодых режиссеров сейчас, и дебютант Александр Хант, выросший в Ханты-Мансийске, тоже чувствует, что ветер перемен дует не в ту сторону. Реки текут вспять, и ностальгия по тому времени не признак примирения, а символ того, что история повторяется.

Однако свою тревогу режиссер переводит не в надрывную драму (что было бы легко с таким сюжетом), а в бодрое, смешное и красивое роад-муви. Вообще, идея снять «пацанское» кино в цветах а-ля Вонг Кар-Вай и примерно с такой же надежно запакованной нежностью между строк — это прекрасно. Температурная разница между формой и содержанием дает удивительный эффект: несмотря на круговорот криминала в сюжете, бронебойный саундтрек и прочие атрибуты кино имени Квентина Тарантино все время ждешь, что герои отложат пистолеты и возьмут, например, цветы. Достаточно посмотреть, сколько всего намешано во взгляде Ткачука, когда он смотрит на Серебрякова, и сразу все вопросы отпадают. Ханту сказочно повезло свести их в одной картине вместе, и видит Бог, они ни минуты не теряют зря, выворачивая свои привычные амплуа наизнанку.

Как и многие другие важные российские фильмы этого года («Аритмия», «Нелюбовь»), картина Ханта, кроме прочего, показывает, что делает с людьми отсутствие любви, фиксирует апофеоз частиц. Но делает это не в традиционном формате «очень больно, до свидания», а с потрясающей самоиронией и панковским задором. При этом грусть по другой, лучшей жизни, никуда не девается, и в финале звучит особенно остро. Как писал один питерский поэт: оставь меня наедине с тоской, с тем самым чувством, что исходит от дороги, и если будут милостивы Боги, — когда-нибудь мы встретимся с тобой.