Иди и смотри: Proof

Мария Ремига,

Измотанная блондинка Кэтрин (Гвинет Пэлтроу) целыми днями торчит дома и вспоминает недавно ушедшего на тот свет отца, гениального математика Роберта (Энтони Хопкинс). Последнюю пятилетку он медленно сходил с ума, пытаясь решить очередной научный ребус: исписал сотни тетрадей, потерял всякую связь с реальностью, но так, кажется, и не нашел разгадку. Ради него девушка закинула на антресоль карьеру и личную жизнь, но все, что ей в итоге осталось — кипа бумаг и захламленный дом. Однако в один прекрасный день в бывший кабинет отца приходит его ученик Хэл (Джейк Джилленхол), перебирает тетрадки и обнаруживает, что все эти изнурительные танцы с числами были отнюдь не напрасны.

Пол Верховен как-то признался, что потратил всю свою юность на физику и математику, но ни разу об этом не пожалел, поскольку «и то, и другое учит тебя оперировать в уме большими структурами». «Доказательство» в некотором роде как раз про это: пока два главных героя в своей голове сталкивают лбами целые планеты, весь остальной мир тонет в океане мелких повседневных задач. Несмотря на то, что в первую очередь это фильм про любовь и, так сказать, про принятие любви, он замечательно показывает природу творческого безумия и механику большого таланта. Многие хотят быть гениями, но немногие хотят жизнь гениев; то, что получается у тебя лучше всего, тебя же и убьет.





Постановщик «Доказательства» Джон Мэдден прославился картиной «Влюбленный Шекспир», которую любят вспоминать как незаслуженно заваленную «Оскарами». Приз за режиссуру, впрочем, Джон тогда не получил, и это вполне логично: если внимательно просмотреть его фильмографию, становится понятно, что он в первую очередь крепкий ремесленник, умеющий практически любой материал превратить в превосходный обезжиренный творог. «Доказательство» — прекрасный сбой в программе, счастливое исключение из правила. Демонстративно аккуратный почерк Мэддена идеально подошел для безупречно выстроенной пьесы Дэвида Оберна, которая легла в основу фильма. Оберн получил за нее Пулицеровскую премию, а также «Тони» (для бродвейской постановки он переписал ее вместе с Ребеккой Миллер, дочерью известного драматурга Артура Миллера) и вопроса «за что?» в данном случае не возникает, ибо это бесконечно изящная история, заряженная какой-то нездешней легкостью и остроумными диалогами.

До того, как перевести творение Оберна на язык кино, Мэдден долго ставил «Доказательство» на сцене с Пэлтроу. Кажется, именно это обстоятельство подарило фильму такую снайперскую точность в деталях, нюансах и оттенках. Игра Гвинет здесь плавно подчиняет себе пространство, время и людей, именно она тот камертон, который настраивает все остальные инструменты картины. Возможно, это ее лучшая роль вообще, по-крайней мере, с таким невротическим драйвом она больше нигде не играла ни до, ни после. Впрочем, умолчать про других главных актеров — Хопкинса и Джилленхола — было бы преступно: первый потрясающе показывает превращение гения в беспомощную подушку, набитую прошлыми достижениями, второй удивительно точно изображает трудолюбивую посредственность. Любопытно, что для Джейка Proof стал важной запятой в карьере, после которой на него посыпались звездные роли: сразу после этой работы он сыграл в «Горбатой горе» Энга Ли, «Морпехах» Сэма Мендеса и «Зодиаке» Дэвида Финчера.

В одной из самых напряженных сцен фильма звучит фраза «математика — не джаз», которую разъяренный Роберт бросает своей дочери, пытаясь доказать ей, что в мире, состоящем из чисел из схем, нет места беспокойному движению и импровизации. Proof это утверждение не то чтобы опровергает, но вносит в него важные коррективы: математика не джаз, да, но вся наша жизнь, на самом деле, подчиняется красивому уравнению, на решение которого порой уходит все отпущенное нам время.

Мария Ремига